Сны голубого цвета
Шрифт:
Меня вдруг стало интересовать другое. А что ещё можно сделать?! Дело ли в зеркалах и той загадочной женщине? Кажется, это она пыталась остановить меня, когда я сваливала обратно. Быть может стоит попробовать с ней пообщаться через зеркало, не вступая за границы собственного сна? Ибо иное может быть опасным. Ведь всё, что не под моим контролем, пугает. Ещё как пугает!
Сны голубого цвета пугали меня именно по прошествии. Когда я была там, мне казалось это забавным и совсем не страшным. А после, когда осознаю истинную реальность,
Психолог застала меня на полу под партой. Мало того, что я всё ещё держала в руке книгу, фанера была оттопырена так, что этого нельзя было не заметить!
Вот и приплыли. К невменяемой прибавьте воровку, которая любит книжки для взрослых…
– Олеся? – Раздалось обеспокоенное. – Ты что там делаешь? У тебя всё хорошо?
– Да, Елена Викторовна, – брякнула я, выползая. Книгу оставила на полу с призрачной надеждой, что она не заметит.
Женщина помогла подняться.
– Я этих криворуких плотников на дух не переношу. Куда попало достой? – Проявила заботу та.
– Всё хорошо.
– Так, а почему Ирина Григорьевна тебя дежурить оставила, мы же это обсуждали…
– Я сама напросилась помощь, – ответила быстро и тут же придвинула парту к столу, предварительно подтолкнув фанеру ногой кверху.
Прислонилась, как и было! Похоже, психолог не заметила подвоха.
– Врач до трёх, может проводить тебя? – Излишняя забота бесила.
– Лучше закройте, пожалуйста, кабинет, – выдала я и помчалась прочь, наполняясь вороватой радостью и одновременной тревогой.
Как бы психолог не раскусила обмана…
Три следующие ночи я спала плохо. Мысли терзали мой мозг, что не мог прекратить интенсивную работу даже ночью. К утру четверга приплыла такой разбитой, что это заметила классная руководительница.
Кстати, по поводу происшествия с книгой никто и слова не сказал. Всё прошло, как ни в чём не бывало. И если не присматриваться к стыку стола с партой, то можно и не заметить, что фанерка тумбы немного отходит.
А тем временем бойкот продолжался. Но я была от этого только рада. Никто не трогал, только шептались иногда, поливая грязью и обсуждая мои недостатки.
Ирина Григорьевна на последнем уроке алгебры почему-то разошлась. Сперва она вызвала к доске по изученному материалу девочку, которая считалась отличницей по итогам прошлых лет, что неоднократно всплывало, когда её расхваливали учителя. Стоило ей поплыть по элементарным вопросам, учительница неожиданно взвинтилась и вызвала ещё четверых, всем залепила двойки.
Сложилось такое ощущение, что мы на уроке китайского, и никто не знает языка! Одноклассники тупили, словно у нас тут класс коррекции… А учительница бесчинствовала, будто наказывала класс за то, что они знают о её пристрастиях.
– Виноградова, к доске, – продолжила карать классная, добравшись и до меня.
Я поднялась и пошла в своём стиле, взглядом уткнувшись в пол. Раздражённая учительница
– Держи, третий пример, – женщина сунула мне брошюрку.
Интегралы я помнила ещё с прошлой школы, успев отучиться в одиннадцатом классе около двух месяцев, прежде чем слегла в больницу. Пример оказался простым, как и предыдущие, которые не смогли решить мои нынешние тупоголовые мажоры.
Мне даже не надо было повторять материал… Я усмехнулась себе под нос.
– Садись, два, – бросила нетерпеливо Ирина Григорьевна.
А я, игнорируя её порыв, быстро начала писать на доске.
– Ну неужели?! – Ахнула учительница. – Хоть кто-то в этом классе учится!
– А что ей ещё остается, – бросил едва слышно Олег, мой сосед по парте, и мерзко захихикал себе под нос.
– Булатов, к доске!! – Рявкнула классная на козла. – Виноградова, молодец, садись, пять.
Олег вывалился к доске, как баран на убой. Получил свою законную двойку и вернулся с раскрасневшейся мордой.
– Виноградова, готовься к олимпиаде по математике, которая будет в октябре в Бауманке, – выпалила учительница, поставив перед фактом.
Прекрасно. Меня теперь будут, как диковину, по институтам таскать для большей известности!
Вечером меня срубило часов в девять.
Я проснулась, когда ещё только проклёвывалось солнышко из – за горизонта лесистой шапки, кусочек которой виднелся из нашего окна. Стоя у подоконника, понимала, что до подъёма в школу было ещё около двух часов. Вечерами чувствовала, что хочется вновь погрузиться, чтобы больше понять, чтобы больше познать. Бывало набегал страх, а бывало и смелость. А сейчас я не знаю… стоит ли вообще рисковать?
Легла в тёплую кроватку и закуталась одеялом. Как же хорошо дома, и никуда не хочется. Но что-то внутри меня звало и утягивало в грёзы. И я поддалась.
В собственном сне откуда-то появилась смелость, а с ней желание двигаться и познавать. В сознании выстроила свою комнату, но не спешила в школу. А двинулась в коридор, где на двери прихожего шкафа имелось зеркало во весь рост. Декорации наплывали, как и всегда, создавая замкнутую атмосферу квартиры. Всё до деталей, вплоть до расставленной обуви, стоило сфокусироваться на этом.
Коридор в сером свете оказался словно в тумане, как только встала напротив зеркала. Стекло во весь рост пугало. И даже не потому, что это уже не окошко, а целая дверь. Просто за спиной была стена, которая станет помехой, если нужно будет отступить. Однако я сетовала на собственный контроль, если потребуется, просто пройду сквозь неё. Я так раньше делала. Или на крайний слушай перенесусь куда-нибудь… в больницу. К сожалению, воспоминания о море и отдыхе, как за пеленой. Тем, что было когда-то давно, не так легко воспользоваться в снах.