Сны идиота
Шрифт:
Этой ночью он не спал, не удавалось заснуть, бил беспричинный на первый взгляд, нервный озноб, а петля висела, непонятно зачем повешенная, и лезла в глаза, в глаза, прямо в глаза, и было лень подняться снять её. Под утро он все же задремал, чуткий, тонкий сон, как паутина окутал сознание, и приснилось ему, что он на вокзале, какой-то незнакомый открытый странный вокзал с перроном весь в решетках, и он ждет поезда, который должен увезти его в прошлое, в его далекое прошлое, когда была жива жена и ребенок, выросший отпетым бандитом и наркоманом, был еще милым, смешливым
И тут он увидел на перроне человека в пижаме, но почему то был уверен, что это служащий на вокзале и, подойдя, спросил его:
– А вы не знаете, когда мой поезд?
Чиновник откуда-то из-за спины вытащил форменную фуражку, неторопливо надел, строго уставился на Н.Н. и медленно с расстановкой произнес:
– Он ушел.
– К-кто ушел? – заикаясь, боясь чиновника, спросил Н.Н.
Но тот не ответил, отвернулся и пошел по платформе прочь от него, делая вид, что спешит по делу, хотя никакого дела у него тут не было, и Н.Н. хорошо это знал. Поведение вокзального чиновника страшило, пугало Н.Н., он чувствовал, что этот человек в пижаме что-то затаил против него. Тем не менее, хоть и труся, Н.Н. последовал за мужчиной, но тот, будто затылком видел, тут же прибавил шагу и через минуту скрылся из глаз, растворился в толпе на перроне, которой как раз минуту назад не было, а сейчас словно из-под земли возникла. Н.Н. растерянно оглянулся и заметил, что все люди выжидающе смотрят на него, будто уверены, что он сейчас что-то неожиданное выкинет. И тогда он спрятался за спиной, он спрятался за своей спиной, как-то так получилось, непонятно как, но спрятался он надежно, да, за своей спиной… Но тут сон Н.Н. прервался, он проснулся из-за пронзительного крика с улицы, протер глаза, посмотрел на часы со светящимся циферблатом на столике возле кровати: часы показывали половину пятого утра, и было еще темно за окном.
Н.Н. закрыл глаза, в надежде поспать еще хотя бы немного и досмотреть сон, если получится, но не получилось, сон улетучился, спать совсем не хотелось, и было непонятно, что теперь делать с этим остатком ночи. Он стал думать, как здорово он спрятался от толпы во сне, за спиной. Хорошо бы и наяву так уметь, подумал он, тогда он мог бы стать как бы невидимкой. Повздыхал, встал, надел брюки, в которых ходил везде, и порой даже спал, когда лень было раздеваться, посмотрел в окно: шел вчерашний дождь, лужи кипели под тусклым высоким фонарем на улице, прохожих не было, а кричавший на улице или убежал, или умер. В комнате, под потолком все еще висела непонятная петля, которую он соорудил под подходящее настроение. Теперь это настроение улетучилось, так же как и предутренний сон. Он оделся и вышел под дождь. Взял зонтик, не забыл.
Нельзя объяснить необъяснимое, – навязчиво крутилась в голове фраза, – Да, нельзя объяснить необъяснимое, и что же мне теперь делать?
А закрытый зонтик он держал в руке, шагая под дождем.
Сегодня он должен
В Бога он не очень верил, проверив на протяжении всей жизни Его довольно таки равнодушное отношение к себе, хотя время от времени, когда испытывал редкие припадки бездумной веры, просил прощения за свою некрепкую привязанность к Нему. Но все равно не помогало: результат был нулевой. Бог в данном случае напоминал Н.Н. его сына – как со стенкой говоришь. Как он был подвержен приступам веры, так и сын время от времени, бросив пить, курить, хулиганить и бездельничать, начинал трудовую жизнь. Очень примитивную, надо сказать. Не желая получать никакого специального образования и даже не окончив среднюю школу, мальчик (которому уже было под сорок лет, впрочем так его называл только Н.Н., чему были тоже свои причины: не любил обращаться по имени, это, как казалось Н.Н. могло бы сблизить их, отца и сына, а сближаться он не хотел, в свое время натерпелся от него и считал, что свою мать, жену Н.Н. мальчик и свел в могилу, а как она его, сыночка любила!.. И как её любил он, Н.Н.!) мог трудиться только на примитивных работах – поденным рабочим на стройке, ночным сторожем, мойщиком машин на парковках, ну и прочее, похожее. Но даже на таких неприглядных работах он только и думал, как бы чем-нибудь здесь поживиться, что-нибудь, что плохо лежит слямзить, унести в клюве. Потом временный отпуск кончался, и подельники, спрятавшиеся по воровским малинам по уважительной причине, выползали, и у шайки начиналась настоящая трудовая деятельность. Так что, недолго задерживался на таких местах, и платили мало, естественно, и работа была скучная, как мальчик сам признавался отцу. А какую, нескучную ты бы хотел? – спрашивал отец. – Прокурором? Министром?
Редко спрашивал, понимая всю бесполезность разговоров с мальчиком. Тот не отвечал, стараясь казаться умнее отца. И потом вновь уходил к своим корешам, временно затихшим, затаившимся по известным причинам – розыск!
Капли дождя просачивались за шиворот и отвлекали Н.Н. от его тягучих мыслей. Он наконец-то понял, что держит в руках зонтик, раскрыл его над головой… Куда я иду в этой тьме, куда меня заведет это необъяснимое, что нельзя объяснить?.. Он стал вспоминать свой сон, не тот, что сегодня, не тот, другой, вчерашний, позавчерашний, они были разные, но чем-то похожи один на другой. Чем? – задал он себе вопрос. Идиотизмом, – последовал ответ от него самого, привыкшего разговаривать с собой.
Конец ознакомительного фрагмента.