Сны инкуба
Шрифт:
Когда Джейсон это говорит, оно кажется совсем не трудным. И очень даже разумным, но откуда же у меня ощущение, что это будет ого как трудно? Просто отпустить вожжи и перестать всех дёргать. Просто отпустить вожжи и радоваться тому, что есть. Просто отпустить вожжи и быть счастливой. Так просто, так сложно… так страшно?
Глава десятая
Когда Джейсон вёл меня обратно к джипу, чья-то машина взвизгнула колёсами по асфальту. Я только мельком видела её, пока она не вылетела на улицу,
— Меня домой не подвезут?
Спрашивал Луис Фейн, д-р Луис Фейн, хотя докторская у него не по человеческой биологии, а по биологии летучих мышей. Он исследовал адаптацию малой бурой ночницы к жилищам человека. Вышло так, что исследование летучих мышей, уже другого вида, привело его в пещеру, где на него напала крыса-оборотень. Вот так он и стал покрываться мехом раз в месяц.
— Легко! — ответили мы с Джейсоном в унисон.
Луи улыбнулся:
— Вообще-то мне одной машины хватит, но спасибо обоим.
Глаза его, по-настоящему чёрные, а не темно-темно-карие, как у меня, не соответствовали улыбке. Они все ещё были злыми.
— Он живёт по дороге к «Цирку», — напомнил Джейсон.
— Ладно, — кивнула я. Посмотрела на Луи и хотела спросить, о чем они спорили, и не захотела спрашивать. В порядке компромисса я задала вопрос: — Все у вас нормально?
Он покачал головой.
— Ронни тебе завтра, наверное, позвонит и расскажет. Я думаю, ты вполне можешь знать заранее, может, что-нибудь ей втолкуешь.
Я слегка пожала плечами.
— Не знаю. Ронни бывает здорово упряма.
Джейсон заржал:
— Прикольно слышать, как ты кого-то обвиняешь в упрямстве!
Я мрачно на него глянула и спросила Луи:
— Ты точно хочешь ехать домой с этим комиком, а не с нами?
Он покачал головой:
— Джейсону по дороге.
Он так и не сказал мне, о чем был спор. Напомнить или ну его?
— Вы хотите без меня поговорить? — спросил Джейсон.
— Если ты не против, — вздохнул Луи.
— Ладно, попрощаюсь с Микой и Натэниелом и буду ждать возле своей машины.
Он помахал мне рукой и отошёл.
Второй — нет, третий раз за сегодняшний вечер я стояла в прохладной тени в задушевной беседе уже с третьим мужчиной. Который не был даже моим любовником, постоянным или случайным.
— Что случилось, Луи?
— Я сегодня предложил Ронни выйти за меня замуж.
Многого я могла ожидать, но к этому была не готова абсолютно. У меня отвисла челюсть. Когда я смогла захлопнуть пасть и притвориться, что ко мне вернулся разум, я спросила:
— Чего ж тогда вы поссорились?
— Она отказалась.
Это он сказал, не глядя на меня. Уставился в пространство, сунув руки в карманы брюк, что безнадёжно портило линию костюма, но руки надо было куда-то девать.
— Она отказалась, — повторила я, будто не
Он посмотрел на меня:
— Ты удивлена?
— Ну, вообще-то я помнила, что у вас все хорошо.
Честно говоря, последний разговор, когда Ронни мне что-то рассказывала, состоял в основном из хихиканья, поскольку посвящён был сексу. Мы все друг другу выкладывали, как умеют только женщины, и выяснилось, что у неё с Луи секс не хуже, чем у меня с Микой. То есть чертовски хорош. Ронни по ошибке решила, что раз я с Микой, значит, я бросила Жан-Клода. Когда она выяснила, что одно из другого не следует, то отнеслась к этому без восторга. Она никак не могла примириться, что я встречаюсь с нежитью. Разборчивая она, Ронни. Но шуточки шуточками, а её неприязнь к Жан-Клоду осталась неколебимой. И с тех пор мы не очень много общались.
— Все действительно чудесно, Анита. Вот почему это так… — он поискал слово, остановился на таком: — обидно!
— Так я не поняла, действительно вам было хорошо?
— Я тоже так думал — может быть, ошибался? Да нет, черт возьми, не мог я так ошибиться. Лучшие два года моей жизни. Не было лучшего начала дня, чем проснуться с нею рядом. И я хочу, чтобы каждый день так начинался. Что ж тут плохого?
— Ничего, Луи.
— Тогда зачем же так ругаться, как я от неё ещё никогда не слышал за эти два года?
Тёмные глаза смотрели требовательно, будто я знаю ответ, просто ему не говорю.
— Я утром позвоню Ронни, если она мне раньше не позвонит. И поговорю с ней.
— Она сказала, что ни за кого не хочет замуж. Сказала, что если бы за кого-нибудь вышла, то это был бы я, но не хочет выходить. Не хочет.
Такое страдание слышалось в его голосе, что больно было ушам.
— Я тебе сочувствую. — Чуть было не взяла его за руку, но решила, что не надо, и сказала: — Может, вы просто могли бы жить вместе?
— Это я тоже предложил. Предложил жить вместе, пока она не станет готова на большее.
Он снова уставился в темноту, будто не хотел, чтобы я видела его глаза.
— И на это она тоже сказала «нет»?
— Она не хочет лишиться независимости. Независимость — это одна из черт, за которые я её особенно люблю.
— Я знаю, — сказала я с сочувствием, поскольку ничего другого предложить не могла.
Он посмотрел на меня:
— Знаешь — значит, сможешь ей сказать?
— Я все сделаю, чтобы убедить её, что ты не собираешься подрезать ей крылья.
— В этом дело? Она просто боится, что я посягну на её свободу?
— Я не знаю, Луи. Честно говоря, спроси ты меня раньше, я бы сказала, что она скажет «да».
— Ну уж.
Он пристально посмотрел на меня. Посмотрел так, будто хотел в моих глазах прочесть секреты мироздания. Я уж предпочла бы, чтобы он пялился в темноту, чем искал ответов у меня на лице. Не знаю, что могла бы подсказать ему темнота, но я — точно ничего.
— Да, Луи, так бы я и сказала. В последний раз, когда я её видела, она была счастлива, как никогда.