Сны над облаками
Шрифт:
Ф.Я. Пора взрослеть
Пора взрослеть? – Да не смеши, мой друг.
Под старость лет? Взрослеть? С чего бы вдруг?
Давно уже пора раздать наследство,
Расслабиться, и тихо падать в детство.
Порой рождаются стихи, как по заказу
Порой рождаются стихи, как по заказу,
Вдруг, неожиданно, приходит всё и сразу,
Бывает, ночью будят ото сна.
Их мысль тебе прозрачна и ясна.
Событья их тобой не пережиты.
Откуда?
А иногда их пишешь на заказ,
На праздники срифмуешь пару фраз.
Ведь можно научить и обезьяну
Всё рифмовать легко, и без изъяну,
Рождая штампы штампов прошлых лет.
Я памятник воздвиг – писал Гораций.
Державин, в перевод, своих внёс раций,
И текст списал ещё один поэт.
Вот так, переплетаясь временами,
Одни сюжеты всё играют нами,
Стоит на месте, хоть «идёт» процесс.
Лишь антураж чуть изменил прогресс.
Летят снежинки
Летят снежинки, падают кружась.
Разбит флакон, и оборвалась вязь
Там где-то в вышине.
Но взгляд не проникает.
И из себя, вовне,
Дождь землю поливает,
Снежинкой каждой в капельку струясь.
Барьер преодолён,
Уже не удержаться
И не восстановить утраченную связь.
Лишь щёчкой капельки,
Упав, к земле прижаться.
И в ней пропасть.
Отчего вдруг хард нас покидает
Отчего вдруг хард нас покидает?
Улетает? В тёплые края?
И что делать, когда так бывает?
Или все надежды наши зря?
Может он когда-нибудь вернётся,
Память всех событий возвратив?
Или навсегда уж расстаётся,
Наработки тупо прихватив?
Если так, рукой ему помашем,
Жаль нам, но лети, найдём другой.
Мы не ожидаем, когда пашем,
Что, летя, он всё снесёт с собой.
До свиданья, хард мой, до свидания,
Без тебя я справлюсь как-нибудь,
Но послушай, ты бы на прощание
Данные не мог бы в комп вернуть?
Живой Огонь Летел
Живой Огонь Летел сквозь расстояния,
Соединяя нитями сознания
Иллюзии чудные виражи.
Его смиренно принимало тело,
То стыло, то пылало и горело,
И были многолики миражи.
Весь мир звенел, хрипел, стонал струною
Под этой Жизнь Творящею Волною,
И Театр Бытия в Ней восставал…
И только тихо женщина рыдала
Над Глобусом – подобием овала,
Глядя сквозь Жизни Призрачный Кристалл.
Ночь стирает суматоху дня
Ночь стирает суматоху дня,
Выплетая призрачные ткани,
Размывает всех событий грани,
Тяжелит, усталостью пьяня.
Ночь
Раскрывая театр своих иллюзий.
Тысячи контузий и конфузий -
Мизерная часть игры ночной.
Тени Ночи странны и резвы,
Словно не привязаны к предметам,
И мышей летучих пируэтам
Страх дивится с черноты листвы.
Шорохами полнятся ветра,
Вот ещё чуть-чуть и круг замкнётся,
Утро новым светом обернётся,
И опять продолжится игра.
Зачем всё надо называть
Зачем всё надо называть?
Названье пригвоздит картину,
Иссушит слов пластичных глину,
Не даст иначе прочитать.
А для воды тишина – хуже смерти
А для воды тишина – хуже смерти.
В ней всё живое губит застой.
Вязкая тина плетёт свои сети,
Обозначая болотный покой.
Жизнь её только в волнах да в бурлениях,
В дерзких полётах на крыльях ветров,
В спорах с горами, долгих падениях,
Бессильных разливах меж берегов!
Ф.Я. Быстро как жизнь кончается
Быстро как жизнь кончается.
Только не надо маяться.
В этом ведь разницы нет -
Сколько с тобой нам лет.
Нет уже гривы львиной,
Но не грусти, любимый:
Как много лет назад,
Глаз твоих любящий взгляд.
Пародия. Я себя не берёг
Я себя не берёг, повторял всё сначала,
Я старался, как мог, а она лишь ворчала:
Толька, Толька, Толька, Толька – этого мало,
Толька, этого мало.… Этого мало.
Я ночами не спал, всё решал я задачу.
Суперменом я стал, пусть и с язвой в придачу,
Но упрямая вновь мне одно повторяла:
Это всё не любовь, Толька, этого мало,
Толька, Толька, Толька, Толька – этого мало,
Толька, этого мало… Этого мало.
Я психованным стал, ревность крышу сносила,
Я любимой сказал, чтоб меня позабыла,
От неё я ушёл, и начал жить сначала,
Было всё хорошо, но в ушах всё звучало:
Толька, Толька, Толька – этого мало,
Толька, этого мало…Этого мало.
Я женат на другой, уже выросли внуки,
Не жалею я той ни любви, ни разлуки.
Я не помню лица. А вот фраза запала,
И летит сквозь года: Толька, этого мало,
Толька, Толька, Толька, Толька – этого мало,
Толька, этого мало…Этого мало.
Зяблик, что один сидишь
Зяблик, что один сидишь,
И о чём, скажи, грустишь?