Сны Персефоны
Шрифт:
Сейчас же, когда исчезли сразу три богини, и стало известно, кто стоит за этим, некоторых приходилось сдерживать в буквальном смысле — Гефест размахивал своим громадным молотом и грозился повыщипывать перья у крылатых сандалий кое-кого, Геркл же просто собирался с этим кое-кем поговорить по-мужски, похрустывая могучей шеей и разминания кулачищи. Тот же просто сидел в углу, обхватив голову руками, и смотрел прямо перед собой. У него не только пропала любимая жена, его предал лучший друг — ведь он доверял Гермесу, как родному брату.
В
Поэтому я тащу с постели одеяло, закутываюсь в него, чтобы прикрыть пижаму с чиби-Аидиками, погружаю ноги в тёплые пушистые тапочки, на которых щерятся фетровыми зубами три морды Цербера, и спускаюсь вниз, туда, где Аид колдует возле «С.О.Б.». Сейчас, когда все его помощники повалились с ног, лап, копыт, он один остался бдить.
Иногда я спрашиваю себя или — трясу Гипноса: спит ли мой Владыка когда-нибудь? И никогда не получаю ответа.
Подхожу на цыпочках, кладу ладони на плечи, упираюсь подбородком ему в макушку и прикрываю глаза. С ним — никогда не страшно, с ним не приходят дурные сны.
Аид берёт меня за руку, обводит вокруг кресла и тянет к себе на колени. На миг прячет лицо в волосах, потом — целует в глаза и лоб. И, наконец, поддевает согнутым пальцем моё лицо и пристально смотрит в глаза.
— Твой туман прав, — говорит, считав мой сон, — бог не может исчезнуть насовсем.
— Но ты же говорил, что если исчезнут мифы — божество станет смертным…
— Да, мы так считали. Знаешь, некоторые смертные поэты должно быть тоже когда-то — может, во снах или как-то ещё — попадали в Звёздный Чертог.
— Разве такое возможно?
— Да, — кивает он. — Звёздный Чертог сам выбирает тех, кто может в него войти. Остальным просто не явится.
— Значит, я…
— Значит! — подтверждает он. — Так вот, один земной поэт явно побывал в Чертоге, а после написал: «Так храм оставленный — всё храм,// Кумир поверженный — всё бог!»[5]
— И что из этого следует? — спросонья я плохо соображаю. Мне куда больше хочется просто сидеть на коленях у мужа, изредка обмениваться поцелуями и ни о чём не думать.
— Из этого следует, что даже после того, как богини исчезли и пропали мифы и упоминания о них, они по-прежнему остаются богинями, а мы — ошибались. Из этого следует — что мифы можно написать заново. И такие достоверные, что и боги примут их за свои.
— Но ведь всегда остаётся Скрижаль Мироздания, где хранятся подлинные истории.
— Ровно до той поры, пока новый бог нового мира не начнёт свою Скрижаль.
— Ты думаешь, Гермес способен на такое? — сонно бормочу я и трусь щекой о его чёрный с серым джемпер. Люблю, когда Аид — вот такой, домашний, в джемпере и джинсах. Одежда смертных только подчёркивает достоинства его стройной поджарой фигуры.
Аид хмыкает и снова нежно целует меня в волосы:
— Нельзя недооценивать противника, Весна. Если сомневаешься в его способностях,
Я, конечно, перечитала много книг в библиотеке Тота, но мне никогда не было дела до трудов, в которых боги говорили о природе божественного. Поэтому об Изумрудной Скрижали не имела представления.
— Но если у него уже есть Скрижаль, зачем ему ещё одна?
— Изумрудная Скрижаль, конечно, — великий текст. Но это — писанина для избранных. Таким не поведёшь за собой массы. Смертным надо попроще и попонятнее. Нечто максимально доходчивое…
— Как фильмы, которые смотрят Загрей и Макария?
— Именно. Книги ушли в прошлое. Современности нужны красивые яркие картинки. И ты ведь прекрасно знаешь, что Гермес умеет такие создавать…
Я вздрагиваю, коснувшись воспоминания, которое столько лет гнала от себя и прятала в глубинах сознания.
— Разве, то не было глупой шуткой? — цепляюсь за тростинку, потому что водоворот дурных предчувствий уже уносит меня.
— Нет, Весна, — грустно отзывается Аид, — то была проверка, которую я провалил.
И меня накрывает тёмной и холодной волной памяти…
_____________________________________
[1] В греческой мифологии олицетворение вечного мрака, а также первотуман.
[2] В древнегреческой мифологии бог насмешки, злословия, критики. Сын Нюкты и Эреба, брат Гипноса.
[3] Гефест (Hephaistos) — бог огня и металлических изделий, покровитель кузнечного ремесла, сын Зевса и Геры, а по некоторым мифам — сын одной Геры (поэтому называется Apator, т. е. не имеющий отца). Гефест родился хилым и хроменьким. В гневе сбросила его Гера в океан, но морские богини Фетида и Эвринома подхватили несчастного, перенесли в глубокий грот и выходили. Гефест вырос отличным мастером, и сделал много нужных вещей для богов. А ещё — женился на самой красивой богине Олимпа Афродите.
[4] Согласно Гесиоду, Прометей вылепил людей из земли, а Афина наделила их дыханием.
[5] Строки из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Я не люблю тебя»
[6] Ещё младенцем Гермес в шутку украл скипетр у Зевса, трезубец у Посейдона, у Гефеста щипцы, у Афродиты пояс, золотые стрелы и лук у Аполлона и меч у Ареса.
[7] Триждывеличайший.
8] По одной из версий Гермес, увидев Персефону, сильно возбудился. Изначально изображение Гермеса было представлено четырёхгранным столбом — гермой — с головой бога и возбуждённым фаллосом. В более древней, чем Олимпийская, традиции Гермес был богом плодородия, как, впрочем, и Персефона.