Сны роботов
Шрифт:
Как только Бакст разобрался в правилах игры, он вышел из состава Конгресса. Там одни разговоры, а от разговоров какой толк? Мультивак равнодушно разрешал говорить о чем угодно и как угодно. Разговоры его не волновали. Его волновали только действия - именно их он предотвращал, направлял в нужное русло или наказывал за них.
Из-за действия Хайнса ситуация стала кризисной, а Бакст еще не был готов.
Но теперь, хочешь не хочешь, придется поторопиться. И Бакст попросил Мультивака уделить ему время для беседы.
Вопросы Мультиваку
Но беседа - дело другое. Для нее требовалось время и уединение; более того - Мульти-вак должен был рассмотреть прошение о беседе и решить, действительно ли она необходима. Хотя мощности Мультивака с избытком хватало на все глобальные проблемы, он начал экономить время. Возможно, это было результатом его непрестанного самоусовершенствования. Чем больше он осознавал свою ценность, тем меньше у него оставалось терпения на всякие глупости.
Баксту оставалось надеяться лишь на добрую волю Мультивака. Чтобы заслужить расположение компьютера, Бакст вышел из состава Конгресса и даже дал показания против Хайнса. Это был, безусловно, надежный ключ к успеху.
Подав прошение и почти не сомневаясь в положительном ответе, Бакст сразу же полетел к ближайшей подстанции. Он не стал проецировать туда свое изображение. Ему хотелось быть там лично - так он чувствовал себя ближе к Мультиваку.
В помещении подстанции вполне можно было проводить конференции по мультиви-део. На секунду Баксту почудилось, что Мультивак примет на экране человеческий вид - что мозг сотворит плоть.
Ничего подобного, конечно, не произошло. Комнату наполнил еле слышный, похожий на шепот, шум беспрерывной деятельности Мультивака, постоянно сопровождавший его присутствие, - и на фоне этого шума раздался голос.
Голос был не такой, как обычно. По-прежнему чарующий, он стал вкрадчивым и тихим и звучал почти в самом ухе Бакста.
– Добрый день, Бакст. Рад тебя слышать. Твои приятели-люди осуждают тебя.
«Да, Мультивак не любит околичностей», - подумал Бакст. Вслух он сказал:
– это не важно, Мультивак. Важно то, что я понимаю: все твои решения направлены во благо людям. Тебя создали для выполнения этой задачи еще в том, примитивном варианте...
– ...а мое самоусовершенствование позволило мне выполнять ее еще эффективнее. Если ты понимаешь это, почему другие не могут понять? Я все еще занимаюсь анализом данного феномена.
– Я пришел к тебе с проблемой, - сказал Бакст.
– С какой?
– поинтересовался Мультивак.
– Я много времени провел над решением математических вопросов, связанных с изучением генов и их комбинаций. Я не могу найти ответа, а от домашнего компьютера мало проку.
Послышался странный щелчок, и Бакст невольно вздрогнул при мысли о том, что Мультивак пытается
– В человеческой клетке тысячи разных генов. У каждого гена в среднем около пятидесяти существующих вариаций и бессчетное количество потенциальных. Если мы попытаемся составить все возможные комбинации, то простое их перечисление с самой большой скоростью, на какую я способен, займет все время существования Вселенной, и то я успею перечислить лишь бесконечно малую часть.
– Но мне не нужно полное перечисление, - сказал Бакст.
– В том-то и есть суть игры. Некоторые комбинации более вероятны, чем другие, и, надстраивая вероятность над вероятностью, мы сможем существенно сократить задачу. Как раз об этом я и хотел тебя попросить.
– Но даже такое задание потребует немало времени. Каким образом я смогу оправдать его потерю?
Бакст помедлил с ответом. Нет смысла пытаться запудрить Мультиваку мозги. Кратчайшим расстоянием между двумя точками в общении с Мультиваком всегда была прямая.
– Подходящая комбинация генов могла бы создать человека, который с радостью подчинится твоему руководству, поверит в твои старания осчастливить людей и сам захочет быть счастливым. Я не могу найти этой комбинации, но ты бы смог наверняка, а с помощью направленной генной инженерии...
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Это хорошая идея. Я уделю ей некоторое время.
Баксту с трудом удалось настроиться на личную волну Норин. Связь прерывалась три раза. Его это не удивило. Последние два месяца техника то и дело сбоила - недолго и по мелочам, но Бакст с мрачным удовлетворением отмечал каждый сбой.
Наконец связь наладилась. В воздухе появилось объемное голографическое изображение Норин. Оно немного померцало, но удержалось.
– Я отвечаю на твой звонок, - бесстрастно проговорил Бакст.
– Я уж думала, вовек до тебя не дозвонюсь, - сказала Норин.
– Куда ты пропал?
– Никуда я не пропал. Я в Денвере.
– Почему в Денвере?
– В моем распоряжении весь мир, Норин. Я могу поехать куда вздумается. Лицо ее слегка передернулось.
– И везде наверняка будет пусто. Мы собираемся судить тебя, Рон.
– Сейчас?
– Сейчас.
– И здесь?
– И здесь.
Воздух по сторонам от Норин замерцал - и сзади, и спереди тоже. Бакст вертел головой и считал. Их было четырнадцать - шестеро мужчин, восемь женщин. Он знал их всех. Еще недавно они были добрыми друзьями.
А вокруг простиралась девственная природа Колорадо. Погожий летний денек клонился к вечеру. Когда-то здесь был город под названием Денвер. Место и поныне сохранило это название, хотя сам город исчез с лица Земли, как и большинство других городов. Бакст насчитал около десятка роботов, занимавшихся в окрестностях своими делами.