Сны спящей красавицы

Сосницкая Маргарита

– Милый, безумный юноша! Встань! Ты молод, тебе столько еще понадобится в жизни. А я… я стар. Мне уже ничего не нужно. А деньги – и вовсе самое последнее.

– Вот именно!– не успокаивался Силатор.– Как раз это и нужно! Чтобы ничего уже было не надо. Чтоб человек уже просто

полностью служил Музам. Вы сущая star, звезда! Не изведёте эти деньги, не простые, а золотые, на бренные блага, а употребите на небесные. Во славу Орфея, Муз и Музагета! Берите или я заболею не обидой, а огорчением оттого, что Орфей не принял моего подношения.

Он засунул кипу купюр в карман куртки маэстро Морфона и только затем поднялся с колена.

Морфон беспомощно покачал головой:

– Не взять – обидеть, взять – покоя невзвидеть. А с другой стороны, дают – бери. И даль гонит идальго, и высота зовет!

Затем Силатор провел маэстро к выходу и вернулся в гостиную:

– О—хо—хо—хо! – тяжело вздохнул он и представил, как играет перед публикой, а та разражается аплодисментами. Всесильная музыка спасала его от головоломки, как жить дальше, ведь родители его ничему дельному не научили. Драгоценности таяли, как снег на солнце. Настал черед заветного Кохандара, перстня с крупным бриллиантом, который отец получил от матери, когда пришла пора надеть его на палец невесте. Перстень Силатору и вовсе не хотелось трогать. Но какое дело собирателю налогов Кесарю до чьих—то желаний? Ему вынь да положь кесарево. Силатор навинтил перстень на мизинец и тоскливо взглянул в окно на куст сирени: ветви его, точно обглоданные кисти рук, тянулись вверх, кое—где на них слабо пробивались листики

цвета позеленевшей меди. Силатор отвернулся и быстро сбежал по лестнице, широко выкидывая ноги.

2

Весело насвистывая, он шагал по улице широкой походкой, ничуть не сомневаясь, что чем больше отдашь Музам, тем больше от них получишь. Лавка ювелира находилась на другом конце улицы. Силатор остановился у витрины, где на клетчатом, на шахматный манер, сукне мерцали драгоценности Кровлиных в новых футлярах, среди цветов из шелка и бумаги, а жемчужное ожерелье возлежало в перламутровой ракушке. Силатор потряс редкой бородкой, будто вынырнул из воды, и толкнул дверь.

– Доброго времечка, господин Кровлин, – поклонился ему старый ювелир, завидевший его ещё сквозь витрину.– Желаете кофе? Или чего покрепче? Коньяк отличный, заграничный!

Силатор ухмыльнулся: известно, во сколько обойдётся ваш отличный заграничный:

– Давайте кофе!– оскалился в улыбке.

Ювелир – сама любезность. Лисья.

– Р’ыбыка, кофе! – тут же передал он куда—то за штору. И снова к Силатору.– Чем же могу быть полезен? Всегда к вашим услугам.

Силатор показал на пальце Кохандар – камень блеснул, будто глаз гадюки:

– Его величество и сиятельство Кохандар. Сколько дадите? Золотые горы?

Ювелир закатил глаза, заюлил:

– Ну—у—у… сколько платим за три мешка кофе. Напиток богов!

Силатор убрал руку.

– Напиток напитков вам обеспечен по утрам на р—раз, два, тр—ри, четы—ыре сезона. Ну, и булочки впридачу.

Конец ознакомительного фрагмента.