Со старым годом!
Шрифт:
— Неужели отсюда нельзя уйти? — спросил Егор.
Вместо ответа вождь спросил Марту:
— Ты бы ушла?
— Вы с ума сошли! — сказала Марта, не переставая раскачиваться, словно слон в цирке — А потом ищи дорогу обратно. Здесь у меня вечная молодость. Тра-та-та, тра-та-та. Егор, иди ко мне, станцуем.
— А ты, Де-Воляй? — спросил вождь.
— Мне там делать нечего. Хотя, впрочем, взглянул бы — и обратно. По вашему счету лет двадцать прошло. Может, амнистия…
— Нет тебе амнистии.
— А я бы пошел,
— А можно уйти? — настаивал Егор.
— Нет, — сказал вождь. — Нельзя. Перестань мельтешить. Марта. Я устал. Дай мне зеркало.
Марта перевела дух, протянула вождю зеркало.
— Как вы хорошо сохранились! — воскликнула она.
Вождь подпер изнутри щеку языком и долго рассматривал родинку. Потом отложил зеркало и сказал Егору:
— Первое время вы будете жить со мной, в нише. Это приказ. Даже самый скромный из вождей должен поддерживать порядок. Иначе он останется один.
— Мы все равно уйдем, — сказала Люська.
— Что ждет тебя дома? — спросил вождь. — Вопрос праздный, ты никогда уже туда не вернешься. Но все-таки подумай.
— Мама моя беспокоится. Может, плачет.
— У нее есть Константин. Ты никому не нужна.
— Пускай, — сказала Люська. — Я к тетке поеду, под Курск. Она добрая, тетка. Она меня звала…
— Чепуха, — усмехнулся вождь. — Ложные надежды. Никто никому не нужен. А здесь тебе рады. Подумай на досуге. А нам с Мартой пора на прогулку. Даже если ничто не угрожает твоему здоровью, о нем следует заботиться. Де-Воляя, например, уже ноги не держат. Егор, присматривай за костром!
Вождь встал с кресла, потянулся, захрустел пальцами.
— Пыркин, Де-Воляй, вы с нами?
Те отказались.
Егор смотрел вслед вождю. Он шел размеренно, высоко поднимая худые ноги. Марта плыла сзади, словно утка.
Пыркин скорчился на одеялах. Де-Воляй сидел неподвижно на корточках у костра. Было очень тихо.
— Ты меня слышишь? — спросила Люська.
— Да, — сказал Егор.
— Пойдем, пока его нет, — сказала Люська. — А то не пустит.
— Девочка права, — сказал Де-Воляй, не оборачиваясь. — У нашего властелина каждый подданный на счету.
— А Константин не такой плохой, — сказала Люська. — Не пьет совсем. Мне платье подарил, честное слово, не вру. Я только это платье не носила. Ножницами изрезала и выбросила.
— А он? — заинтересовался Де-Воляй.
— Он ничего, промолчал. Мать меня отлупила.
— Тебе здесь не место, Люся, — вздохнул Де-Воляй.
— Это точно, — отозвался Пыркин. — Никому здесь не место.
— Пускай уходят, — сказал Де-Воляй, — а то затянет. Вождь что-нибудь придумает.
— Не может быть, чтобы нельзя уйти! — сказал Егор. — Не верю я вашему вождю.
— И правильно делаешь, — сказал Пыркин. — Врет он все.
— Мы знаем людей, которые
— Я же говорила! — Люська вскочила, потянула Егора за рукав. — Ну вставай же!
— А куда идти? — спросил Егор, поднимаясь.
— Идите по набережной, — сказал Де-Воляй, — те, кто ушел, шли по набережной — направо. Идти надо быстро. И верить, что вы уходите отсюда навсегда. И если получится, вы сами поймете…
— Я с вами, — вдруг сказал Пыркин, — сил моих больше нет.
— Тебе не дойти, — сказал Де-Воляй.
— Это мне-то?
— Ну, как знаешь. Я с тобой не прощаюсь.
— А вы? — спросила Люська.
— Мне нельзя.
— Знаете, может, лучше все-таки…
— Не тратьте времени зря. Вон уж вождь возвращается…
— А как вас зовут? — спросил Егор. — Может, что-нибудь передать?
— Ни в коем случае, — сказал Де-Воляй. — Меня давно нет. Асфальт был влажный, темный. Впереди бежал Жулик. Пыркин шагал рядом и все повторял:
— Как же я раньше не догадался?
Шли быстро.
— Мы обязательно дойдем, да? — спросила Люська.
Егор оглянулся. У нейлоновой елки стоял маленький Де-Воляй. Он поднял руку, прощаясь.
Из-под метромоста к ним тянулись призраки, но увидели Жулика и спрятались.
За старым монастырем дорога расширилась. Пыркин отстал.
— Отдохнем, что ли? — спросил он.
— Так нам никогда отсюда не выйти, — сказал Егор и даже прибавил шагу. За ним увязался призрак с чем-то черным в руке. Его Егор узнал — уже видел у реки. В упорстве призрака было что-то зловещее.
— Чего тебе надо? — крикнул ему Егор.
Призрак остановился.
— Я больше не могу! — взмолился Пыркин. — Одышка у меня. Здоровье не позволяет. Соседка, ты бы хоть меня пожалела.
— Ты лучше возвращайся, — сказала Люська безжалостно. — И сам не дойдешь, и нас не пустишь.
— Значит, не годен я вам? — озлился вдруг Пыркин. — Так я и знал, с самого начала вашу сущность определил! Бросаете старого человека.
Он остановился.
— Иди обратно, — сказала Люська, — тебе там лучше. Дома опять в милицию попадешь.
— Вы простите нас, но мы больше не будем останавливаться, — сказал Егор. Мы хотим к людям.
Но они с Люськой не уходили. Все-таки неловко бросать человека. Пыркин вдруг наклонился, поднял с земли камень и кинул в Егора, камень больно ударил по руке.
— Вы чего?
— Скатертью дорожка! — крикнул Пыркин. — Чтоб вас ублюдки сожрали.
Он повернулся и неуклюже побежал обратно, к костру.
— Пошли, — сказала Люська. — Тебе не больно?
— Нет. Глупо как-то получилось.
Призрак обогнал их и встал на пути. Сквозь его жижу словно просвечивало знакомое лицо. Жулик кинулся к нему, и призрак, отпрянув, уронил на асфальт то, что держал в руке.