Со святой верой в Победу (сборник)
Шрифт:
В нашем отделении будут размещены, как по-русски говорится, "бабы".
Вчера получила письмо от Галинки, племянницы. Пишет: "Милая Надичка, если можно, то приезжайте. Очень об вас соскучились папа, мама и я".
24 мая
Сколько дней, сколько ночей утекло после последней записи. Писала я, что у нас будут "бабы"... Много хлопот ушло на подготовку палат к приему больных. Заполнили палату часам к 2 ночи. Дежурство это было каким-то сумасшедшим. Вначале в палате не было ни одного халата - сейчас четыре, не хватало одеял, подушек и пр. И вот я уже впряглась и провела несколько дежурств. У меня сейчас 2 палаты. Это 54 человека. Сегодня дежурила только день, но ни разу не присела. Устала, но работа интересует. Например, за все время работы с бойцами не
Как протекает рабочий день? Утром приходишь, кормишь больных, тянется сие часов до 10. Затем проводишь полоскание. Сдаешь мокроту и мочу на анализ в лабораторию, выполняешь срочные назначения. Сегодня рыскала по четырем этажам, раздобыла бутылок, кои у нас - большой дефицит: нужны для мокроты, мочи, и главное, в качестве грелок. Дело в том, что грелка нужна всем и каждой! А на всю палату у нас одна. Раздаю лекарства - все это проделала сегодня примерно до половины 2-го, а в 2 часа дня - обед. Сходила, покушала сама. Затем обед больных, кормим их часов до 4. Затем выполнение других назначений: перевязки, банки, запись в истории болезней. Около 6 вечера измерение температуры и внесение ее в истории болезней. Оформление сдачи дежурства. И, наконец, в 8-м часу ужин. И в течение всего дня выполняю просьбы и требования больных. В начале 9-го вечера ухожу в общежитие.
Так время "тече", месяц кончается. Когда получаю продовольственную книжку, то думаю: "Придется ли до конца ею пользоваться?" А ничего! Живу, здравствую. Сегодня 2 раза обстреливали. Первый - как раз в обед. Начальник было приказал спустить всех вниз, но "куды" тут! Пока кормили, обстрел кончился. Налетов давно не было.
Сейчас идут ожесточенные бои на Харьковском и Керченском направлениях. С 12 мая началось наступление наших войск на Харьковском направлении.
7 июня
Лето... Сейчас хорошо, спокойно. 9 часов вечера. Дежурю в 3-й, самой большой палате, больных здесь 36 человек, тяжелых нет. Недавно покормили ужином, назначения выполнены; впереди только запись температуры в истории болезней и пометки о выполнении назначений.
На душе у меня стало более спокойно. Есть и маленькие радости. Например, во 2-й палате говорят, что я самая лучшая.
Заходящее солнце светит прямо на меня... Сегодня было холодновато. Вечером давали нам картошку с кусочком селедки; впереди также предстоит мне удовольствие съесть все это. Да, признаться, сейчас я почти, почти уже наедаюсь.
Далее вплоть до 22 июля записей не оказалось. А произошло после 7 июня следующее: во-первых, истекли 70 дней со времени заполнения госпиталя новым контингентом больных - жителей города. Все они прошли курс лечения. Госпиталь вновь опустел. Ходили слухи о его закрытии. Вышло постановление правительства об отпуске студентов на учебу. Мы, четверо студенток-подружек - Женя, Оля, Анна и я, воспользовавшись этим обстоятельством, ушли из госпиталя и вернулись каждая в родные места. Выезжали из Ленинграда и ехали до Москвы вместе.
22 июля
Трогательным было расставание с госпиталем. Перецеловались со всеми. Особенно много ревели при прощании с начальником нашего отделения, доктором Василием Михайловичем Власовым. Анька при этом мычала прямо чуть ли не как корова, а мы все стояли с глазами, полными слез.
Уезжали с Финляндского вокзала. Там нам выдали по 1,5 кг хлеба и каши с колбасой. Посадили нас в эшелон. Должны ехать до Ладоги, там - через озеро пароходом, затем снова на поезде.
25 июля
Вчера приехали в поселок Лаврово, где находится пункт эвакуации. От него километров 12-14 до Ладожского озера ехали на машинах.
Ладожское озеро переезжали ночью на ботах, у нашего посредине пути встал мотор,
29 июля
Вчера прибыли в Москву. Остановились в приготовленном для нас помещении.
4 августа
Вчера получила пропуск на выезд из Москвы. Въезд и выезд из Москвы по пропускам. Я хотела бы вернуться сюда обратно, но пропуск у меня отобрали.
Прощай, Ленинград! Прощай, Москва!
В Ленинград я еще приеду, побываю в этом замечательном городе через 9 лет - в Институте повышения квалификации преподавателей высшей школы, а еще через год - для защиты кандидатской диссертации при Ленинградском государственном университете.
Валентин Андреевич Шандра,
доктор исторических наук, профессор,
заслуженный работник культуры России,
участник Великой Отечественной войны
С фронта - в университет
Студенты в гимнастерке и кителе
Еще в годы войны и особенно после ее окончания в университет вернулись или вновь поступили многие участники Великой Отечественной. Конкурс на гуманитарные факультеты был очень высоким, на журфак, например, 9 человек на место. Но участники войны принимались вне конкурса, лишь бы не было двоек. Так 1 сентября 1947 года и я пришел на журфак. В конце месяца, после первой притирки на уборке колхозной картошки, мы приступили к занятиям.
Офицеры, старшины, сержанты, ефрейторы донашивали гимнастерки и кители, выглядели старше вчерашних десятиклассников, имели более богатый жизненный опыт. Они руководили общественными организациями факультетов и университета, студенческими колхозными отрядами, редактировали стенгазеты... Все знали, к примеру, филолога Филиппа Ермаша - секретаря комитета комсомола университета, бывшего фронтового разведчика и будущего министра Госкино СССР; вездесущих активистов с исторического факультета А. Петерюхина и В. Подкина, увешанных орденами и медалями, ставших после окончания аспирантуры кандидатами исторических наук, доцентами; солидного и рассудительного Сашу Бакунина, будущего профессора, доктора исторических наук. На слуху были и имена активных девчат - фронтовичек А. Селезневой, Е. Рябухиной, Л. Маргориной, И. Щербаковой, работавших в партийных, комсомольских и других общественных организациях. Позднее Л. Маргорина выйдет замуж и на долгие годы уедет с мужем Г. Красновым работать в газету "Южный Сахалин", а остальные названные фронтовички тоже защитят диссертации, будут успешно преподавать, заниматься наукой.
Многие ветераны войны имели солидные боевые награды. Это В. Аникин, В. Очеретин, В. Шустов, Б. Байдаков, Л. Кругляшов, А. Курасов, Н. Кутырев, В. Фоминых, С. Шитин, И. Вознесенский, В. Якушев.
Особо надо сказать об инвалиде первой группы Василии Аникине. Ему было труднее всех, он учился слепым, с постоянной черной повязкой на глазах. На гимнастерке - ордена Красного Знамени и Красной Звезды. В бою он, офицер, потерял вначале один глаз, но солдат не оставил. Затем термитным снарядом был выжжен и второй глаз. На учебу в Уральский университет его направил Минвуз. У нас его встретили, как подобает в таком случае, выделили отдельную комнатку в общежитии на улице Чапаева. Однокурсники заботились о нем, приводили и уводили с занятий, старались помогать в учебе.
На мой курс пришли изрядно покалеченные войной И. Вознесенский, штурман горевшего самолета, потерявший глаз; М. Найдич, воевавший в десантных войсках, затем в артиллерии, участник боев под Москвой и за Сталинград; В. Новоселов, раненный в ногу; Г. Штейнберг. С боевыми наградами ходили В. Ложкин, А. Тереб, А. Щербаков, Т. Пикулев и др.
Конечно, все мы отличались от более молодых однокашников не только возрастом, внешне, но и уровнем школьных знаний. Большинство из них пришли в университет с медалями за успехи в учебе, с высокими оценками в аттестатах, полученных только что. Мы завидовали блестящей памяти, познаниям в области литературы и искусства, истории В. Языковой, В. Кельнику, Л. Маковкину, С. Морозову, Д. Лившицу, которым учеба давалась легко.