Соавторы

Маринина Александра

В машине она чуть не заснула. Владельцы дорогих иномарок редко подрабатывают частным извозом, и машины, которые можно остановить при помощи поднятой руки, чаще всего бывают дешевыми и простенькими, с оглушительно работающим движком и маленьким салоном, в котором невозможно вытянуть ноги. Водитель, согласившийся отвезти Настю в Коптево, был владельцем именно таких раздолбанных "Жигулей", к тому же еще и разговорчивым, но она все равно в какой-то момент провалилась в сон. Ей казалось, что она просто за секунду прикрыла глаза, и непонятно, как это могло

случиться, чтобы вот только что они проезжали станцию "Новослободская" - и за окном уже мелькают красные строения Тимирязевской академии, Зарубин с участковым и молоденьким розовощеким сержантом ждали ее в условленном месте.

–  Зря торопитесь, - участковый неодобрительно качал головой, видно, все еще не мог простить Зарубину раннего подъема, - пьющие люди в семь утра к даче показаний непригодны. Они небось пили часов до трех-четырех, только-только уснули.

–  Ничего, разбудим, - невозмутимо ответил Сергей, - и не таких будили.

Вопреки ожиданиям, звонить в дверь слишком долго им не пришлось, уже минут через пять им открыла заспанная неопрятная женщина. Испитое лицо было некрасивым, свисающие лохмами волосы - немытыми, а вот халат на ней надет вполне чистый и даже почти нарядный. "Деньги, - мелькнуло в голове у Насти, - в последний год появились деньги. За что же Славчикова ей платила? Или ни за что, просто оказывала по старой дружбе финансовую поддержку?"

–  Ну чего опять?
– неожиданным басом провыла Верка.
– Недавно же только проверяли, мы сами тут прописанные, посторонних нету. Спать людям не даете, паразиты!

Она не была пьяной, если и выпила накануне, то не сильно.

–  Верка, - негромко сказал участковый, - ты, это… не голоси, а то мужика своего разбудишь. Пусть поспит, отдохнет, небось умаялся вчера.

Настя оценила точный ход участкового. В одной фразе было все: и успокоение - мол, не волнуйся, никакой проверки и вообще ничего плохого, и уважение к мужу и к семейной жизни в целом, и небольшой подвох в форме предложения ответить на вопрос, дома ли муж, чем он вчера занимался и поздно ли пришел. На подвох Верка попалась легко.

–  С чего это он умаялся, скажи-ка мне?
– В басовитом голосе зазвучало негодование, но тон она все-таки снизила.
– Ни одного дня не работал. Нажрался вчера в одиночку, сволочь, и в кровать завалился.

–  В одиночку?
– участковый ловко разыграл изумление.
– Да как же так? Чего ж он с тобой не поделился?

–  А, - Верка махнула рукой и сделала попытку изобразить кокетку, поправляющую прическу, - я рано легла, голова разболелась. Он в последние дни злой ходит, как цепной пес, так я уж к нему не лезу, а то опять всю морду разворотит. А чего надо-то?

–  Ты, Вера, дверь-то прикрой, чтобы мужик твой не проснулся, и проводи-ка нас на кухню, что ли. Разговор есть.

На кухне было грязно, здесь мало того что давно не делали уборку, так еще и тараканы бегали. Один из них с душераздирающим хрустом пал смертью храбрых под Настиным ботинком. Снова подступила тошнота, ей захотелось присесть, но, оглядев замызганные колченогие табуретки, Настя передумала и осталась стоять. Участковый не был таким брезгливым и уселся за покрытый клеенкой

стол напротив Верки. Зарубин подумал и тоже присел. Молоденький сержант остался в тесной прихожей.

–  Слышь, Вера, - начал Зарубин ласково, - а какие у тебя дела с Катериной?

–  Это с которой?

Спросила спокойно, ни напряжения, ни нервозности не было ни в голосе ее, ни в лице.

–  Из шестой квартиры, что ли? Да ладно, я ее давно простила, пусть носит этот платок, если ей нравится.

Я себе лучше купила. Показать?

–  Потом покажешь, - сурово встрял участковый.
– Ты ее так запугала, что она до сих пор боится мимо твоей двери проходить.

–  А чего, жалуется, да?
– Верка оглядела присутствующих победным взглядом.
– И правильно, пусть боится.

Как платок стырить - так не боялась, а теперь чего ж…

–  Вера, а правда, покажите платок, - попросила Настя.
– Они мужчины, им неинтересно, но мы-то с вами женщины.

Верка шмыгнула в прихожую и вернулась, держа в руках красивый яркий платок. Настя быстро прикинула цену - около полутора тысяч рублей. Для неработающей пьянчужки при неработающем муже дороговато, пожалуй. Она поймала быстрый благодарный взгляд Зарубина. Они друг друга поняли.

–  Ив самом деле красивый, - одобрительно сказала она.
– Дорогой, наверное? Я бы себе такой тоже купила.

–  Тыща триста, - гордо объявила Верка.
– А тот, который Катерина стырила, я за двести пятьдесят брала.

Бог с ней, пусть носит.

–  Откуда такие деньжищи-то, а, Вер?
– Зарубин старательно играл доброго дядюшку.
– Ты, я знаю, женщина честная, порядочная, ни в чем таком замечена не была. Может, мужик твой за старое взялся? Хотя он вроде бы вором не был никогда, вот ежели морду кому расквасить - так это он в первых рядах, а чужого отродясь не брал. Ведь так, Вера?

–  Не, у нас деньги правильные… - ее припухшие глаза округлились.
– Так ты про Катьку, что ли, спрашивал? Про бухгалтершу?

–  Ну да, - подтвердил Сергей, - про нее. От нее деньги?

–  От нее. А что, нельзя?

–  Да можно, Вера, можно. Только интересно, за что она тебе деньги дает?

–  А тебе не все равно? Дает - и дает, и спасибо ей за это. Мы на зоне равные были, все одинаковые, а потом кому повезло, как вот Катьке, а у кого не сложилось.

Катька нашу дружбу помнит и от всей души помогает. Вы у нее самой спросите, она вам скажет.

–  Да я бы спросил, Вера, если б мог. Убили Катерину-то. Сегодня ночью. Зарезали.

Верка замерла, некрасиво приоткрыв рот, глаза на миг стали какими-то белесыми, потом охнула, подскочила и побежала в комнату.

–  Ты что наделал, паразит?! Ты зачем это сделал, скотина?!!
– послышался ее истошный вопль.

Зарубин и сержант метнулись вслед за ней в комнату.

Верка изо всех сил трясла лежащего на раздвинутом диване мужика, который вяло отпихивал ее, не открывая глаз. Сержант ловко схватил женщину за плечи, оторвал от сонного тела и притащил назад, в кухню. Верка шлепнулась на табуретку и зарыдала в голос. Зарубин осторожно прикрыл дверь в комнату, убедившись, что пьяный Неженкин так и не проснулся.