Соавторы
Шрифт:
– Так откуда же грязь-то возьмется, Катерина? У меня тут все стерильно, ты ж посмотри сама, все сверкает, нигде ни пылиночки, пол языком можно лизать, по несколько раз в день влажной тряпкой протираю.
– А овощи, Глафира Митрофановна? Вы в борщ картошку положили, свеклу, лук, капусту, они же с рынка, а не из стерилизатора, может, недоглядели где-то, грязь и попала.
– Я недоглядела?!
– взвизгнула Глафира.
– Это я-то недоглядела?! Ты что ж, намекаешь, что я слепая стала,
И руки не дрожат, и глаза не подводят. Не моя вина, что борщ испортился - Ну хорошо, хорошо, не ваша, - примирительно улыбнулась Катерина.
– Не надо так волноваться. Не ваша вина.
Глафира согласно покивала головой и внезапно уставилась на собеседницу в некотором недоумении.
– А чья ж тогда? Не моя - это точно. Но если не моя, то чья?
И стремглав выскочила из кухни.
– …Глебушка, позвони немедленно в милицию, пусть отправят борщ на экспертизу!
– На какую экспертизу, Глаша, опомнись…
– Вы, баба Глаша, слишком детективами увлекаетесь.
Ну прокис суп - делов-то!
– Не может быть, чтоб моя вина была! Меня почти два часа дома не было, пока ты гулял, я по магазинам ходила! Мало ли кто мог заявиться и отраву в кастрюлю кинуть!
– Глаша, возьми себя в руки, что ты несешь? Ну кто мог заявиться? Кому надо кидать отраву в борщ? Ты же не хочешь сказать, что меня, или тебя, или Васю, или Катерину кто-то хочет отравить?
– Ты сам знаешь, что я хочу сказать!
– Глаша! Прекрати немедленно. Вылей борщ в сортир, и чтобы я больше ни слова об этом не слышал!
– Ну правда, Глафира Митрофановна, не нужно из мухи слона делать. Обычная бытовая неурядица, при чем тут милиция?
– А при том, что не мог борщ ни с того ни с сего прокиснуть! Я в этом доме семьдесят лет готовлю, и ни разу у меня ничего не портилось. Неспроста это все.
И ты, Глебушка, не смотри на меня так, я знаю, что говорю. И ты знаешь.
– Ладно, все, обсуждение закрыто. Глаша, подавай второе. Я с тобой потом отдельно поговорю…
– Фу-ты, господи, сколько шума они развели из-за борща, - поморщился мужчина, сидящий в машине неподалеку от дома, где жил Глеб Борисович Богданов, отодвигая в сторону наушник.
– И ни слова о том, что нас интересует.
– Подожди, вот они пообедают и снова начнут обсуждать книгу.
– Женщина ласково погладила его по плечу.
– Не нервничай, Слава, мы только первый день их слушаем.
– Ты забыла, что мы не можем слушать их каждый день, - раздраженно отозвался тот.
–
– Славик, но у нас есть шанс… Если это сам Богданов, то он может что-нибудь сказать в телефонном разговоре. Или к нему придет кто-нибудь. Понимаешь? Надо слушать его квартиру постоянно.
– Шанс, шанс… - проворчал Слава.
– Тридцать три процента - не такой уж большой шанс.
– Но и не такой уж маленький. Мы ведь только начали, не надо раньше времени впадать в отчаяние.
– Не успокаивай меня, пожалуйста, Лиза. Они начали в двенадцать и в три прервались на обед. И что они делали три часа? Сначала обсуждали какую-то бредятину про мальчика и бога, потом слушали подробный доклад о порядках и нравах в общежитии студентов Щукинского училища. И все. Ни одного полезного слова. И совершенно неизвестно, когда они дойдут до собственно расследования убийства, они, кажется, даже еще не придумали, как именно убьют этого своего режиссера.
– Кстати, насчет погибшего мальчика, - задумчиво проговорила Лиза.
– Я уже где-то нечто подобное читала… Не могу вспомнить где. Что-то переводное, кажется, с английского… Этот юный гений - банальный плагиатор, пользуется тем, что люди такого склада, как его соавторы, подобную литературу не очень-то читают, у них воспитание атеистическое, вот он и заимствует идеи из модной эзотерической литературы.
– Да фиг с ним, - махнул рукой Слава, - какая нам разница, у кого он идеи ворует? Нам другое важно.
– Ты не прав, - тихо возразила его жена.
– Почему это?
– Потому что если он в принципе ворует чужие идеи, то это стиль поведения. Понимаешь? А это и есть то, что нам важно. Ну, что там у них?
– Едят. Вернее, уже пьют чай.
– А разговаривают о чем?
– О чем, о чем… О борще, о чем же еще, будь он неладен, - проворчал он.
– Старуха совсем сбрендила, только о милиции и твердит. Неужели правда этого Богданова кто-то может хотеть отравить? Кому он нужен, старый пень?
Они вышли на улицу вместе, как обычно. Катерина двинулась к своей машине, Василий замешкался у самых дверей подъезда, словно решая, в какую сторону идти.
– Где твой драндулет?
– спросила она, окинув взглядом улицу и не обнаружив знакомых желтых "Жигулей".
– Так ведь драндулет же, - пожал плечами Вася.
– Где ему и быть, как не в очередном ремонте.
– Вась, ну почему ты не купишь нормальную машину, а? Тебе что, денег не хватает?