Собачье наследство
Шрифт:
— Понимаю. Но если полиция отыщет убийц, ты подумаешь?
Элла кивнула. Крис поцеловал ее и снова обнял, опять зашептал о том, как скучал, на этот раз несколько в ином смысле. Движениями ладони, как бы поясняя смысл слов, он словно измерял площадь ее тела, пока не остановился на левой груди, массируя сосок.
Он никогда не умел обращаться с ее грудью. Пару раз Элла ненавязчиво намекала, что именно нужно делать, но потом отказалась от подобной идеи, смирившись с отсутствием удовольствия и временным дискомфортом и уговаривая себя, что
Неожиданно он отпустил ее и отстранился:
— Что стряслось?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты какая-то напряженная.
— Извини.
— Да не нужны мне твои извинения. Я просто хочу знать, в чем дело. Ты злишься на меня?
Элла посмотрела в глаза Крису, пытаясь напомнить себе, кто перед ней. Она все еще любила его, однако сейчас все выглядело так, будто он пришел к ней на свидание в тюрьму строгого режима, будто их разделяет непреодолимый барьер из бронированного стекла, и нет ни одного шанса растолковать ему, каково это — находиться по другую сторону.
— Не знаю, как объяснить. Словно ты дотрагиваешься до меня, а я ничего не чувствую… ничего, кроме… Мне, наверное, нужно время.
Вид у Криса был нерешительный и вместе с тем заботливый.
— Твоя тетя говорит, что ты проходишь курс лечения. Может, стоит сказать им, чтобы увеличили дозу?
Не веря своим ушам, Элла посмотрела на него.
— Ты хочешь, чтобы таким манером у меня поднялось настроение и мы могли потрахаться?
— Я не это имел в виду.
— Крис, я выбрасываю таблетки в унитаз.
Настала его очередь удивиться.
— Я так понял по словам врача, что у тебя депрессия.
— Разумеется, у меня депрессия! Кто-то, видишь ли, расстрелял мою семью. Я в депрессии, и я в ярости, и меня переполняет ненависть — вот мои чувства!
— Но почему? Чего ты хочешь добиться, так изводя себя?
Элла не видела смысла что-то объяснять. Все хотят, чтобы она была счастлива. Главная ложь эпохи: цель — быть счастливым. Прими таблетку и стань счастливым, забудь, что кто-то отнял у мира голубое небо. Но она, Элла, чувствовала себя как страна на военном положении: территория захвачена врагом, народ вымирает, армия сражается за каждый клочок земли. Как объяснить это Крису?
Элла опустила ладонь ему на руку.
— Мне просто нужно, чтобы ты дождался меня. Еще несколько недель.
Он покачал головой.
— Нет. — Замешательство Эллы было слишком явным, поэтому Крис добавил: — Пойми, я нужен тебе прямо сейчас. Если ты не готова принять это на веру, вряд ли несколько недель что-то изменят.
Элла прекрасно понимала, чего он желает: получить ее назад такой, какой она была раньше, чтобы она принимала таблетки и выздоравливала, а часы пошли в обратную сторону и вернулись к тому моменту в Монтекатини, перед которым Лукас пересек улицу и убил тех двух человек. И глухим, далеким колокольным звоном до Эллы донеслось то, чего она опасалась с самого начала: между ними все кончено.
Элле отчаянно
— Если полиция найдет убийц… — начала она.
— А если нет?
— Тогда не знаю.
Крис встал. Хотя в глубине души Элла почувствовала облегчение, она не могла поверить, что Крис сдался так быстро.
— Зачем ты приходил?
Неправильный вопрос, она не то хотела сказать…
Однако он ответил:
— Потому что скучал по тебе. Потому что думал, что могу быть тебе нужен.
Элла пыталась заставить себя встать, удержать Криса, но тот принял обиженный и оскорбленный вид.
— Я начну принимать таблетки. — Элла не это имела в виду, ей просто хотелось хоть что-то предложить ему. — И мы поедем куда-нибудь — в сентябре, как ты сказал.
— Ты хочешь, чтобы я сейчас остался? — Фраза прозвучала не как предложение, скорее как требование разъяснений, и ее молчание — единственный ответ, которого он ожидал. — Я все лето буду дома.
И Крис ушел.
Элла перестала понимать людей. Как следует себя вести? Может, лучше написать ему, и, когда они вернутся в колледж, все изменится?
Она услышала голоса внизу, стук двери, звук двигателя отъезжающего от дома автомобиля. Какая-то часть ее разума оценила усилия Криса: он приехал издалека, чтобы увидеть ее, возможно, намеревался остаться, помочь ей справиться с кошмаром. И за все старания она отплатила отказом.
В дверь еще раз осторожно постучали. Элле не нужно было смотреть на отражение в оконном стекле, чтобы понять — это Саймон.
Он подошел и положил ей руку на плечо.
Элла схватила его за пальцы.
— Извини.
— Нет, я сам виноват. Думал, он поднимет тебе настроение. — Саймон помолчал, потом добавил: — Никому не нужно, чтобы ты так страдала.
Фраза прозвучала фальшиво, будто он подслушал ее в слезливом телесериале и вдобавок почувствовал неловкость, повторив чужие высокопарные слова.
— Неужели? Откуда ты знаешь?..
Элла повернулась к Саймону. Казалось, он смущен, даже испуган.
— Надеюсь, что когда я умру, то оставлю в этом паршивом мире хотя бы одного человека с таким же разбитым сердцем, как у меня сейчас. Я хочу, чтобы люди грустили. Хочу, чтобы моя жизнь чего-то стоила!
Саймон улыбнулся.
— Мы ведь договорились, что больше не станем упоминать о смерти.
— Дай мне только это лето. Одно лето, чтобы погоревать о потерянной семье. Это ведь не так много, правда?
— Конечно, нет. И все-таки подумай насчет того, чтобы поехать куда-нибудь с Крисом в сентябре. Тебе пойдет на пользу.
Элла кивнула. Саймон снова улыбнулся и бесшумно закрыл за собой дверь.
Ей хотелось кричать. Кажется, она — единственный человек на земле, который понимает, что произошло.