Собачье танго
Шрифт:
– Может, встал и ушел? – съязвил Кулебякин.
И тут кто-то в тему скомандовал:
– А ну стоять! Руки за голову!
– Ноги на ширину плеч, шагом марш, – договорила я и ехидно посмотрела на Кулебякина. – Тут и мертвый мог послушаться!
– Зря ты смотришь восьмой сезон «Игры престолов», – так же ехидно ответил мне милый.
Мы одинаково скрестили руки на груди и развернулись друг к другу лицом.
– Я сказал, стоять, не двигаться, руки вверх! – настойчиво повторил командный голос, и из просвета между сохнущим дезабельем бабы Тоси на тропинку выступил какой-то
– Ну, вот, сейчас тут будет сразу два трупа, – пробормотала я без всякой радости.
А Кулебякин поднял руки, голосом доброго психиатра сказал:
– Спокойно, парень, опусти пушку! – И в следующий миг стремительным движением, которого я не отследила, потому что оно буквально размазалось в воздухе, ударил хоббита ногой по руке с пистолетом.
Потом была куча мала, стоны, вздохи, матерная ругань, и наконец, эти двое разлепились, причем диспозиция принципиально изменилась: теперь мелкий хоббит размахивал пустыми руками и дергал лишенными опоры ногами, а рослый Денис держал его за шиворот, разглядывая с недобрым интересом.
Со стороны он был похож на портовый кран, начавший погрузку неупакованного Кинг-Конга.
Я нервно хихикнула.
– Да как вы смеете… Да я… Да это нападение при исполнении… – бухтел, несогласно трепыхаясь, похожий на хоббита мужичок.
Ростом он был с Венеру Милосскую – около полутора метров, но далеко не так хорош: морда вся шерстяная, коричнево-рыжая.
Приглядевшись, я рассмотрела, что это вообще-то молодой парень, просто отпустивший бороду. Ее он явно холил и лелеял в каком-нибудь модном барбершопе: борода и усы занимали большую часть площади лица парня и органично сливались с прической. Немногочисленные участки голой кожи плотно покрывали веснушки, так что на первый взгляд вся голова казалась однотонной. Только глаза светились голубизной, как пара незабудок на бурой травяной кочке.
– И что это ты тут исполняешь? – поинтересовался Денис.
Я легким пинком подбила ближе к нему оброненный хоббитом пистолет. Кулебякин взглянул на ствол, потом – уже с новым интересом – на его владельца:
– Табельное?
– Конечно! Я здешний участковый! – задергался голубоглазик.
– Вранье, наш участковый – Василий Павлович Храпов, он папин приятель, я его знаю! – заявила я.
– Василий Павлович ушел на пенсию, теперь я за него! – Пользуясь тем, что Кулебякин поставил его на землю, хоббит одернул на себе рубашку и заговорил со всей строгостью: – Итак, вы напали на полицейского при исполнении…
– Вы тоже! – парировала я, кивнув Денису.
– Майор Кулебякин, ГУВД края, – представился мой милый, в доказательство своих слов раскрывая извлеченное из кармана удостоверение. – А ваши документики?
– Ой, – не по уставу отозвался хоббит, охлопав кармашки своей глубоко штатской рубашки в цветочек. – А я его дома забыл…
– Ну, тогда, брат, извини, пистолетик я пока приберу. – Кулебякин подобрал чужой ствол.
– Да что же… Ну как же?
– Спокойствие! – Я вытянула из кармана мобильник и набрала знакомый номер папиного приятеля Василия Павловича Храпова. – Дядь Вась, добрый вечер! А это правда, что вместо
Я выслушала четкий ответ, поблагодарила дядю Васю и пересказала услышанное Кулебякину:
– Наш новый участковый уполномоченный полиции – бородатый шкет метр с кепкой, лейтенант полиции Федор Иванович Шаляпин по прозвищу Шляпа.
– Могли еще Антошкой прозвать, – не без сочувствия хмыкнул Денис, возвращая надутому коллеге табельный пистолет. – И дразнить «рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой».
– И дразнили, – пряча оружие, пробурчал наш участковый шкет. – Думаешь, почему я в полицию пошел?
– Чтобы не лопатой обидчиков убивать, если что? – предположила я.
По-моему, это было смешно, но полицейские товарищи шутку не оценили, и оба поглядели на меня хмуро.
– Так, я думаю, нам надо выпить за знакомство, – почесав подбородок, постановил старший по званию. – Лейтенант, за мной, шагом марш. Посидим, помиримся, заодно расскажешь, с чего ты на парочку в укромных лопухах с пистолетом попер.
За чаем с пирожками история прояснилась.
Оказывается, Федору Ивановичу позвонила наша бдительная баба Тося. Ее, видите ли, встревожило, что по лопуховым зарослям вблизи ее бесценного эксклюзивного бельишка бродят какие-то подозрительные личности.
– В лопухах роются, сказала она, – объяснил участковый, прихлебывая чаек. – То ли прячут что-то, то ли, наоборот, ищут, все одно это подозрительно. Днем какой-то парень шастал, вечером девка, потом снова парень – не иначе, наркоши. Ну я и побежал проверить, вдруг и правда наркоманы в клумбе закладки делают, у меня уже была ориентировочка… А тут вы шаритесь крайне подозрительно…
– Да что подозрительного-то? – не выдержала я. – Мы просто труп там искали.
Участковый поперхнулся чаем. Кулебякин посмотрел на меня с укором. Мол, ну зачем ты, Инка? Недоразумение разъяснили, взаимопонимание наладили, и тут ты со своими дикими фантазиями…
– В лопухах был труп! – уперлась я. – Я своими собственными глазами видела в зелени мертвое желтое лицо.
– Китаец, что ли? – подобравшись, уточнил участковый.
Наверное, у него и на китайца ориентировочка имелась.
– Нет, вряд ли, – подумав, ответила я. – У него глаза были не черные, а карие, даже слегка с зеленцой, и круглые, как шарики! Не китаец, не японец, вообще не азиат. Просто желтый какой-то, может, у него с печенью проблемы… были.
– Алкаш какой-нибудь, – предположил Денис. – Нажрался и задрых в лопухах. Ты его за покойника приняла, а он проспался и ушел.
Я помотала головой:
– Говорю тебе, у него глаза были открыты! Но он меня не видел…
– Слепой алкаш? – Упертый мент продолжал гнуть свою линию.
– Да нет же, просто мертвый! – Я вспомнила выразительную деталь. – К одному глазу даже соринка прилипла.
– Хорошо! – веско сказал участковый.
И под насмешливым взглядом майора поправился:
– То есть ничего хорошего, конечно, но надо попробовать разобраться толком. Как он выглядел, этот ваш труп, описать можете? Рост, телосложение, все такое?