Собачий принц
Шрифт:
— Поспи еще немного.
— Нельзя. Они убьют меня, если я засну, — прошептал он. Генрих покачал головой:
— Кто убьет?
— Собаки.
Король глубоко вздохнул и положил руку на плечо Сангланта:
— Сын, ты больше не пленник Кровавого Сердце.
Санглант молча поднес руку к железному ошейнику.
— А это надо снять, сын. — Король приложил чистый кусочек ткани к исцарапанной шее Сангланта. На груди Генриха сверкнула золотая цепь — символ королевского происхождения.
— Ну если не хочешь спать,
— Чтобы не позориться на людях, — проворчал Санглант, опуская голову.
Но Генрих лишь улыбнулся:
— Ребенком ты был такой же. Не так уж плохо всегда сохранять бдительность. Иногда мне кажется, что наши князья не лучше твоих собак — вечно грызутся между собой. Иные из них не прочь вцепиться в горло и мне, если я покажу слабость.
— Благородный лорд со свитой, — с горечью сказал Санглант, вспомнив насмешку Кровавого Сердца.
— Мы можем перерезать им глотки…
— Нет! — Он вскочил. — Они сохранили мне верность. Как мои «драконы».
— Сядь! — приказал Генрих. Санглант опустился на другой стул. Рядом стоял маленький столик с корзиной хлеба и миской свежих лесных ягод. — Мы не будем их убивать. Они сидят на цепи, потому что легко перегрызают кожаные поводки. Они будут служить тебе напоминанием.
Санглант взял миску с ягодами и с наслаждением вдохнул их аромат, затем отломил кусочек хлеба. Очень хотелось есть, но нельзя было сразу набрасываться на еду.
— Напоминанием о чем? — спросил он.
— О князьях и лордах королевства.
— Зачем мне о них знать? — Он вертел в пальцах хлеб. Генрих наклонился к нему и понизил голос. Санглант замер с поднесенным ко рту куском хлеба.
— Мы должны подумать, как сделать тебя королем после меня.
Санглант положил хлеб.
— А зачем мне быть королем?
Генрих не успел ответить, ветер донес голос Лиат, в котором слышался страх и отчаяние. Она зовет его.
Опрокинув стул, он выскочил наружу. Охрана едва успели отскочить. Он знал, куда бежать.
Какой-то благородный лорд крепко держал ее мертвой хваткой.
Санглант сорвал его руку с плеча девушки.
Прошли годы, но он не забыл это лицо.
— Хью! — Санглант отпустил его руку. Хью отступил на шаг. Он был взбешен. Санглант чувствовал запах его ярости.
— Прошу прощения, милорд принц. Этот «орел» служит принцессе Сапиентии, и я как раз хочу доставить ее обратно.
— Волоком?
Голос Хью стал вкрадчивым, но это только еще больше разозлило Сангланта.
— Нет, она сама хочет идти со мной. Ведь правда, Лиат?
В ответ девушка отпрянула и прижалась к груди Сангланта.
— Лиат! — повелительно произнес Хью. Он привык, чтобы ему повиновались, и впадал в ярость, если кто-то осмеливался ему перечить. — Лиат, ты идешь со мной.
Она издала сдавленный звук и крепче прижалась к Сангланту.
Принц почувствовал, что теряет контроль
Хью струсил и отступил.
— Знаете, как некоторые вас теперь называют? Собачий принц!
— Пошел вон, — приказал Санглант. Хью смерил его высокомерным взглядом.
— Не мечите бисер перед собаками, — бросил он и зашагал прочь.
Лиат не двигалась. Он обнял ее. Девушка подняла лицо.
Он долго голодал. Он мечтал о ней все это время. Он прикоснулся к ее щеке. Лиат не шевелилась. Они прислушивались к дыханию друг друга.
— Выходи за меня замуж, Лиат, — все, что он мог сейчас сказать. Разве не она обстригла его волосы на берегу реки? Освободила его от Кровавого Сердца? Память о ней спасла его от безумия…
У входа в шатер показался король. Занималась заря: проснулись и защебетали птицы, постепенно гасли звезды.
Лиат отпрянула от Сангланта, почувствовав себя вором, которого застигли на месте преступления.
— Ваше величество! — вырвалось у нее.
Лицо короля окаменело, но голос звучал спокойно и уверенно:
— «Орел», самое время оповестить моего сына Эккехарда и королевскую школу в моем дворце в Вераусхаузене о нашей славной победе. Отправляйтесь немедленно.
— Ваше величество! — начал было Санглант. Но Лиат отступила еще дальше.
— Это мой долг, мне надо идти.
Он не возражал. Он не мог удерживать ее против воли. В кого он превратился! Собачий принц. Так его называют здесь, так называл его Кровавое Сердце. Почему он так уверен, что ее чувства к нему не изменились?
Он всегда был послушным сыном.
Она на мгновение задержалась и резким движением сунула ему сверток:
— Прошу, сохрани это для меня.
Он скорее догадался, чем услышал. Девушка зашагала прочь. Санглант проводил ее глазами.
— Вернемся внутрь, сын, — сказал Генрих. В голосе отца появились новые нотки. Санглант вспомнил нужное слово.
Ревность.
— Я так долго был внутри!
Когда он в последний раз слышал пение птиц на заре? Видел, как меркнет самая яркая звезда? Вдыхал утренний воздух?
Лагерь постепенно просыпался. Начиналась утренняя суматоха. Возле дальних палаток она обернулась в последний раз.
— Я забыл, как выглядит солнце на заре, — сказал Санглант, глядя ей вслед. — Как сладок утренний воздух.
— Что это она тебе дала?
Обещание. Но вслух он этого, конечно, не сказал.
ЭПИЛОГ
В Гент отовсюду стекались люди. Многие возвращались в покинутые дома в надежде вернуть что-нибудь из имущества, другие хотели попытать счастья, воспользовавшись царившей вокруг неразберихой. Оживали заброшенные фермы, на полях появились люди.