Собачий Рай
Шрифт:
— Нет, что вы. Зачем вы так?..
— Ну и отлично. Итак, я заеду за вами завтра утром. Мы отправимся в банк, и вы переведете деньги.
— Ладно, заезжайте. Только я буду в питомнике, если вы…
— Я знаю, где это, — подтвердил, не дожидаясь вопроса, незнакомец и, словно прочитав мысли Игоря Илларионовича, добавил: — И еще… Игорь Илларионович, у меня к вам убедительнейшая просьба. Не делайте глупостей.
— И не думал, — спокойно ответил Родищев.
— Разумеется, — в трубке отчетливо прозвучал смешок. — Итак, до завтра. Ровно в девять я буду у вас…
— Договорились.
Родищев отключил телефон
Так, мобильный выкинуть. Правда, это не решит ни одной из его проблем. И тем не менее. Говорят, по сотовому можно запеленговать местоположение владельца. А ему, Родищеву, это совсем ни к чему. Да, звонивший знал о нем если и не все, то почти все. Во всяком случае, насчет питомника он выяснил. Но не бывает людей, которых нельзя было бы обмануть.
В его мозгу образ будущей жертвы распался на три отдельных фигуры — на Посредника, Заказчика и Незнакомца. Убери второго, но оставь третьего — отыщет. Родищев был в этом уверен. Для звонившего слово «репутация» — не пустой звук, это ясно по голосу. Наверняка ему тоже платят. И платят немало. Да, Игорь Илларионович ни на секунду не усомнился в том, что звонивший — наемник. Из той породы «ищеек», для которых полученное задание превыше всего. Выполнить его — все равно что выжить. Они не могут без этого. Значит, завтра в девять придется его убить. Затем будет пауза. Пока пришедшие следом сообразят, в чем дело, — пройдет дня три-четыре, а если очень повезет, то и вся столь необходимая неделя. Он как раз успеет все подготовить. А Посредника придется убрать в любом случае. Во-первых, за длинный язык, во-вторых — чтобы обрубить концы. Следующим ищейкам будет тяжелее его, Родищева, отыскать. Причем чем скорее он это сделает — тем будет спокойнее и надежнее.
Игорь Илларионович присел в потертое кресло, огляделся по сторонам. Вопрос в том, как это осуществить? Собаки здесь не годились. Да и сам Посредник наверняка теперь настороже. Он же понимает, что Родищев тоже не дурак. А поскольку все концы тянутся именно к нему, Посреднику, то и шишки посыпятся тоже на него. А как же? Любишь кататься — люби и саночки возить…
Родищев покрутил трубку в руках, подумал, набрал номер. Ответил сочный мужской голос:
— Да, алло?
Посредник был тучным мужчиной, ростом около метра восьмидесяти пяти, с неимоверно широкими плечами, апоплексично-багровой шеей и постоянно потеющим затылком. Он носил короткий «ежик», брал со своих «подопечных» пятнадцать процентов и потому мог позволить себе хорошо и дорого одеваться, вкусно есть, спать чуть подольше и вести малоактивный образ жизни. Два вида спорта, которые всячески почитал Посредник, — охота и женщины. На них и охотился. Стоило ли удивляться тому, что в свои сорок семь этот человек выглядел как раздавшийся в талии бегемот, а единственным магазином, способным удовлетворить его «взыскательный» вкус, стали «Три толстяка», да и в тех временами зашкаливало.
— Палыч… — не стараясь играть, мрачно сказал Родищев. — Это Игорь.
В трубке пыхтение сменилось натужным, задыхающимся сипом. Значит, точно, он и сдал.
— Игорь, здравствуй, дорогой, — после паузы пропыхтел Палыч. — Что такой мрачный? Случилось что-нибудь?
— Случилось, Палыч, случилось.
— Я могу как-то помочь? — ничуть не смутившись, поинтересовался Палыч.
«Можешь. Пусти себе пулю в лоб, мудило», — захотелось
— Мне нужны чистые документы. Желательно сегодня. Сможешь?
Палыч задумался. Родищев буквально слышал, как скрипели его заплывшие жирком мозги. Он пытался просчитывать варианты. Пытался понять, что задумал «подопечный», а заодно прикинуть, насколько тяжело положение Родищева, сколько на этом денег можно поиметь и какими неприятностями это может грозить лично ему, Палычу…
«Знает? Не знает? Если знает, почему молчит, а если не знает?.. Может быть, представитель заказчика еще не звонил ему? Не сложилось? А Игорь, понимая, что рано или поздно им обязательно займутся, решил „сдернуть“, не дожидаясь театрального финала с разборками, выколачиванием денег и прочими неприятностями? Почему нет? Денег у него — пруд пруди. С такими деньгами можно и на покой. А что он „сделал ноги“, так тут я не виноват. Я за Родищева не ответчик. С какой стати мне отвечать за Родищева? Я всего лишь посредник — человечек маленький, ерунда, мелочь, вошь». Такие или похожие мысли крутились в голове Палыча. Игорь Илларионович почти слышал этот внутренний монолог, как если бы кто-то декламировал его шепотом, с листа.
Палыч играл в «угадайку».
— Понимаешь, Игорь… — задыхающийся сип наконец вновь сменился деловитым пыхтением. — Сложно сейчас с этим… Очень сложно. Все боятся. В органах лютуют, проверки почти каждый день, то, се… Мои людишки затаились, в ил легли, на дно.
— Палыч, ты мне про чужие проблемы не рассказывай, — резко оборвал его Родищев. — Мне и своих хватает. Просто скажи, можешь ты достать «корки» или нет. И во что это мне обойдется.
— А что случилось-то?
— Свалить мне надо. Неприятности на горизонте.
— Большие?
— Не знаю пока. Поживем — увидим.
Палыч снова задохнулся от волнения. Помямлил что-то, пошлепал пухлыми своими губами.
— И надолго ты сваливать собрался, Игорек?
«Игорек». Родищев терпеть не мог этого обращения. Но тут промолчал. Повернулся в кресле к шкафу, достал коньяк и бокал, налил сразу половину и выпил залпом. Утер губы тыльной стороной ладони.
— Не знаю пока. Как дело пойдет. Может быть, на полгодика. А может, и насовсем. Так что с документами? Сделаешь?
— Ну, попробовать-то, конечно, можно. Обещать, само собой, ничего не могу, но поспрашиваю осторожно. Вдруг где-то что-то выплывет. Только… Это будет очень дорого стоить, Игорь… Очень дорого. Пойми правильно, риск громадный. К тому же за срочность придется доплачивать, сам понимаешь…
— Понимаю.
— Ну вот…
— Сколько?
— Э-э-э… Думаю, «штук» в пятнадцать тебе это удовольствие обойдется. Причем, заметь, это по минимуму и без моей наценки. Я с тебя, так уж и быть, как с лучшего клиента, денег на этот раз не возьму, — пропыхтел Палыч.
Родищев даже зубами заскрипел от едва сдерживаемой ярости. Ну да, не возьмет. Да он с умирающего последнюю рубашку снимет без всякого стеснения, если будет уверен, что никакой пользы с того поиметь уже не получится. Игорь Илларионович встал, прошелся по «офису».
— Ладно, устроит. Шкура дороже. Когда?
— Ну-у-у, — протянул Палыч, — может, часика через три звякну, если что наклюнется. Но ты учти, Игорь, «пятнашка» — это не окончательная цена. Может обойтись и дороже.