Собачий Рай
Шрифт:
Они зашагали по чавкающей, жирной грязи к машине — сине-желтому «бобику».
— Работа как работа, — ответил Журавель. — Что ни делается, все к лучшему.
— Угу. Поделитесь этой великой мыслью с пострадавшим, — усмехнулся лейтенант.
— Он же мертвый? — кажется, искренне удивился Журавель, открывая дверцу патрульного «козлика» и забираясь в салон.
Лейтенант посмотрел на собеседника не без любопытства. Округлый, скорее даже толстый, седой, с добродушным лицом тюхи, уже не деревенского, но еще не городского. Щеточка «моржиных» усов над верхней губой. Брови кустистые, но не злые. Скорее даже они наполняют карие глаза теплом. Сержант. В таком-то
В машине было тепло. Охватывала приятная истома. Лейтенант оперся о дверцу со стороны водителя, посмотрел на пустырь.
— Ну чего там? — полюбопытствовал без особого интереса шофер.
— А-а-а… — лейтенант безнадежно махнул рукой. — Болото.
— Ясно, — ответствовал равнодушно сержант, снимая машину с ручника. — Ты едешь?
— Нет, — лейтенант качнул головой. — Волкова ноги кормят.
«Фамилия лейтенанта — Волков, — вспомнил Журавель. — А зовут его… Как же его зовут? Не то Андрей… Не то Алексей…»
Лейтенант отсалютовал и зашагал к соседнему дому — болотно-зеленой одноподъездной башне.
Шофер вздохнул, спросил у Журавеля:
— Ну, куда ехать?
— В отделение.
— А та-рищ майор?
— Тут работы не меньше чем на час. Успеешь вернуться.
Шофер уложил порядок действий в голове, кивнул глубокомысленно и нажал на педаль газа.
Рыкнув движком и выбросив из-под колес фонтан глинистой жижи, «бобик» резво рванул с места.
Стоя у окна, Александр Демьянович Осокин чуть подался вперед и коснулся лбом прохладного стекла. Серое марево дождя размыло силуэты домов. Блеклая листва тополей рабски подрагивала под резкими ударами тонких водяных струй. Небо, страдальчески-тусклое, навевало тоску. Осокин прикрыл глаза, отстранившись на секунду от монотонного голоса, звучащего за спиной.
Холод дождя, переданный стеклом, принес некоторое облегчение. Осокин открыл глаза и, подчиняясь внезапно возникшему ощущению дежа-вю, с удивлением подумал: «Я это видел». И матово-мокрые крыши домов, и дождь, и проносящиеся по улице глянцевые от воды машины. Вообще, весь этот день однажды уже был им прожит. Только вот когда? В прошлой жизни? Впечатление повторения слишком походило на правду, чтобы быть ложным. И монотонный голос гостя он слышал. Даже внешность визитера, невзрачная, тонущая в солидности банковского кабинета, была ему знакома. Или же это не более чем иллюзия? А если все-таки нет? Чем закончилась его история… в прошлый раз?
Гость, абсолютно непримечательный человек, пухленький, чрезвычайно низкий, с круглым, лоснящимся от пота лицом, некрасивость которого подчеркивалась элегантными очками в тонкой золотой оправе, сидел на краешке громадного кожаного кресла. Заметив взгляд Осокина, он прервал чтение, спросил без нажима:
— С какого эпизода повторить?
Тот натянуто улыбнулся.
— Я действительно задумался. Прошу извинить меня.
Гость спокойно пожал плечами:
— Ничего страшного.
Осокин
Хитроглазый гость был частным детективом. Обычно Осокин пользовался услугами собственной службы безопасности, но только не сейчас. В этот раз он решил прибегнуть к помощи частного сыщика.
— …двадцать девять лет, — продолжал тем временем читать гость. — До несчастного случая работала стюардессой Аэрофлота. Проживает одна. Адрес указан в отчете. Квартира однокомнатная. Фотографии прилагаются.
— Вы что, были у нее дома? — встрепенулся Осокин.
— Нет. Мы не взломщики. — Гость улыбнулся тонко. Кто знает, что у каждого из них за душой. У банкиров свои маленькие тайны, у детективов свои. — Фотографировали с крыши соседнего дома. Родных нет. Работает на дому. — Детектив поднял взгляд на заказчика. — Знаете, все эти поделки общества слепых. Розетки, выключатели и тому подобная дребедень.
Осокин кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению. Розетки и выключатели? Не самая приятная и разнообразная работа. Особенно после аэрофлотовских поездок. Жизнь — цепочка дурацких случайностей. Захотелось стюардессе Аэрофлота выпить кофе, кофе закончился, она выходит в магазин. В это время опаздывающий на пустяковую, в сущности, встречу начинающий делец гонит на своей новенькой «семерке» по Бескудниковскому бульвару. Девушка глядит на часы. Магазин скоро закроется, а с утра в рейс. Как тут без кофе? Она может опоздать, если не поторопится. Девушка смотрит по сторонам. Вечер, машин нет. Начинает переходить улицу, хотя горит красный свет. Тут-то и появляется непонятно откуда новенькая «семерка» цвета «коррида». Девушка в растерянности останавливается. Несчастья можно было бы избежать, останься девушка неподвижна. Объехать ее — нет проблем. Бульвар достаточно широк. Но стюардесса начинает метаться. Все происходит слишком быстро, чтобы успеть осознать. Водитель выворачивает руль влево — девушка тоже кидается влево. Вправо — и она в ту же сторону. Удар! Тело подлетает в воздух. Еще один удар и сухой, отвратительный треск. Лобовое стекло покрывается сеткой мелких трещин и прогибается в салон.
Свет фонарей дробится в этой слюдяной паутине на сотни отдельных лучиков. Девушка скатывается на асфальт. На капоте машины и на разбитом «лобовике» остается несколько капелек крови. Водитель резко жмет на газ.
Чуть позже бесчувственное тело стюардессы заберет «Скорая». К тому времени над изуродованной новенькой «семеркой» уже будет колдовать знакомый механик. Хороший парень, умеющий держать язык за зубами. А бледный, трясущийся водитель, смоля одну сигарету за другой, станет проклинать невезуху и дрожать от страха за свое «светлое» будущее.
Осокин очнулся от собственных мыслей, когда огонек ожег пальцы.
— Черт!
Он инстинктивно отдернул руку, и сигарета, выпав, покатилась по отполированной до зеркального блеска крышке стола. Прервав чтение, детектив внимательно наблюдал за траекторией движения окурка. Осокин подхватил сигарету, бросил в пепельницу, придавил огонек фильтром.
— Когда произошел несчастный случай? — стараясь казаться спокойным, спросил он.
— Шесть лет назад, — не заглядывая в отчет, ответил детектив.