Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке
Шрифт:
Она одна знала, какое страшное наказание ждет Актеона за дерзость. Только она знала, что бывший охотник сам теперь станет предметом охоты. Знала также, что в довершение трагедии Актеона будут гнать его друзья и травить его же собственные псы. Взяв след, они помчатся за ним и станут преследовать день и ночь, пока загнанный олень не падет, став жертвой своих собак и добрых друзей, которые, разыскивая Актеона, наткнутся на красавца оленя.
Актеон же, узнав своих друзей, ничего не сможет им сказать, поймет, что загонят его собственные собаки, его любимицы, после охоты обычно ластившиеся к нему, когда он в приливе нежности бросал им лакомые куски. Теперь он должен мчаться, должен преодолевать кручи, теперь он олень, а не Актеон. Он пропал, конец…
Так погиб охотник, растерзанный ни в чем не повинными псами, как ни в чем не повинны были и его друзья, понуждающие собак преследовать оленя. Во всем виноват лишь он сам, Актеон…
О горе нам!
Но почему мы решили рассказать именно эту легенду? Показать, что даже собственные собаки могут быть к нам жестоки? Да нет же, что вы! Отнюдь! Причина совсем не та. Когда великий римский поэт Овидий включил этот миф в свои «Метаморфозы», он описал все случившееся не только поэтично и драматично, но и сохранил в своей поэме множество собачьих имен, тех, что давали тогда собакам в Риме. Теперь нам известно, что вообще-то имена были греческие, более того, клички собак вавилонского бога Мардука, данные им задолго до того, как греки появились в Греции, тоже звучали весьма сходно!…
И в завершение печального повествования об охотнике Актеоне мы процитируем отрывок из поэмы Овидия «Метаморфозы»:
Вслушайтесь, как звали собак:
…Меламп поначалу,Чуткий с ним Ихнобат знак первый подали лаем, —Кносский пес Ихнобат и Меламп породы спартанской, —Тотчас бросаются все, быстрей, чем порывистый ветер;Памфаг, за ним Орибаз и Доркей, из Аркадии трое;С ними силач Неброфон и лютый с Лалапою Терон;Резвостью ценный Петрел и чутьем своим ценная Агра;Также свирепый Гилей, недавно пораненный вепрем;Напа, от волка приплод; за стадами идущая следом Пемена;Гарпия, двух имея щенят в провожатых,И сикионский Ладон, у которого втянуто брюхо,Тигрид с Алкеей, Дромад, Канакея еще и Стиктея,И белоснежный Левкон, и Асбол с черною шерстью,И многосильный Лакон, и Аэлл, отличавшийся бегом,Фей и рядом, резва, с ее кипрским братом Ликиска…Гарпал и с ним Меланей; косматая с ними Лахнея,Также два пса, чья лаконянка мать, отец же диктеец;Лабр с Артиодом, потом с пронзительным лаем Гилактор, —Долго других исчислять… [11]11
Перевод С.В. Шервинского.
Такие и другие имена носили собаки Актеона, которые разорвали своего господина на куски.
А мы рассказали эту историю для развлечения и поучения. Опасно проявлять излишнюю самоуверенность, когда охотишься — будь то на зверя, на богиню или на женщину вообще. Осторожность, уважаемые Актеоны, никогда не помешает!
Пути в день нынешний ведут через средневековье
Вот и пришла пора вернуться из темных глубин веков и дальних краев поближе к дому, в Европу, символом которой стал крест, а высшим идеалом церковь — владычица души, да и тела, верующих.
Ну а как жилось в те времена собакам? Не то чтобы плохо, но и не так уж хорошо. Животное, которое некогда в иных странах занимало положение прямо-таки культовое, в Библии — наиважнейшей книге средневековья — упоминается чаще всего уничижительно. Израильские кочевые пастушеские племена, конечно, использовали собак, но говорили о них с пренебрежением: «лакает воду, как собака», «собаке нужна палка», «злой, как собака» и даже «немой…», а то и «прожорливый, как пес». Молящийся просит 6ога, чтоб душа его не попала под власть меча и собаки. Хорошо, коли хватило ума признать: «Лучше быть живой собакой, чем мертвым львом».
По откровению св. Иоанна Богослова, собака относится к тем существам, кого не примут в рай. Впрочем, в своей беде она не одинока, та же кара ожидает колдунов, развратников, убийц, идолопоклонников и еретиков. Вот почему в личинах каменных водосливов на галереях кафедральных соборов среди химер, демонов или дьяволов можно увидеть и собачью голову. К счастью, святые отцы, которые подхватили и развили идеи христианского вероучения и создали книги, дополняющие Библию, к собаке относились не столь сурово. Видимо, они лучше знали жизнь, чем фанатичный автор Апокалипсиса, и потому говорят о собаке как о звере вполне симпатичном и близком человеку. Восхваляют ее главные достоинства — верность и преданность. И приходят к мысли, что охранительница стад может стеречь также верующих
И если полагаться на символы, то собака, с одной стороны, предстает перед нами как животное, воплощающее такие пороки, как Зависть и Злоба (естественно, выраженные фигурами символическими), а с другой, наоборот, — олицетворяющее достоинства, такие, как Правдивость, Справедливость, Сострадание и Мир. Значит, в конечном счете бедная собака все-таки остается в выигрыше.
Интересно узнать: каким удивительным образом в христианской иконографии собака стала животным, близким к святым мужам? Видимо, причина здесь в двух святых, а именно в Бернаре Клервоском, основавшем орден цистерцианцев, и Доминике, основоположнике ордена доминиканцев. По легенде, матери Доминика (а также Бернара) привиделся сон, будто она породила щенка, держащего в зубах факел. Позднее Доминик принялся жечь огнем все, что попадалось под руку, — видимо, чтобы очистить таким образом мир от еретиков. Орден доминиканцев, как известно, кроме всего прочего печально знаменит еще и тем, что ревностно охотился за этими самыми еретиками и выдавал их святой инквизиции. Одетых в белую рясу и черный плащ монахов люди называли domini canes — господни псы. Вероятно, зато, что те вынюхивали и безошибочно шли по следу. Вот почему святого Доминика всегда изображают в сопровождении черно-белой собаки, а рядом со святым Бернаром неотлучно находится собака белая. Святого Губерта тоже наделили собакой, ибо христианское прозрение осенило его на охоте, когда ему явился олень с золотым крестом между рогами. Ну а какой же охотник без собаки? Святой Сусо не был у церковников в почете, но народ его любил, книги его усердно читались, и, хотя могилу святого Сусо так и не нашли, память о нем жила долго. При Сусо тоже находилась собака. Он, отпрыск богатого рода, роздал все свое состояние бедным, а сам отправился выхаживать больных чумой. И, естественно, заразился; в лесу его врачевал ангел, а собака каждый день носила свежий хлеб.
Святой Венделин — тот вообще королевского рода, правящего в Ирландии и Шотландии, он пренебрег короной и стал впоследствии покровителем пастухов. Поэтому у ног его обычно изображают собаку из породы овчарок.
Имя святого Бернара Ментонского, хоть на картинах его и не сопровождает собака, тоже связано с ее родом-племенем. Этот человек основал в Швейцарских Альпах монастырь, а в нем — прибежище для путников. Отсюда и получили свое название большие добродушные псы сенбернары. Послушаем, что говорит об этом старая энциклопедия Ригера [12] , изданная в 1860 году; «У монахов тут собаки особенные, они отыскивают путников, заблудившихся на крутых склонах и угодивших в пропасти, после чего в монастыре им оказывают самое радушное гостеприимство. Монахи принимают за это скромные добровольные дары. Трупы же погибших складывают в специальные часовни, где от мороза они лишь высыхают, не изменяясь».
12
Ригер, Франтишек (1818—1903) — чешский политический и общественный деятель. Совместно с известным чешским историком Франтишеком Палацким издал первую чешскую энциклопедию (1858—1874).
Вдвойне счастлив путник, если его все-таки отыскал сенбернар, да еще с бочонком романа шее!
Любопытно, что на некоторых средневековых надгробиях имеется выбитое в камне изображение собаки; полагают, будто это символ бдительности. Неясно одно: к чему усопшему бдительность?! Надо полагать, это, скорее, древний, ловко использованный языческий обычай класть в гроб то, что покойный любил. Хоронить собаку вместе с человеком? Исключено, ведь она не может попасть в рай, зато ее можно изобразить на могильном камне, особенно если для этого нашелся подходящий повод в хитроумной церковной символике. Собачка стережет вечный сон своего господина, так же как скифских кочевников в курганах сторожат их собаки, правда погребенные вместе с хозяином.
Ну, а как обстояли дела собачьего племени у нас, в Чехии, когда в Пражском граде сидели князья из рода Пршемыслова?
В те времена и у нас тоже значительно окреп феодализм — к великой радости тех, кто правил, и к меньшей радости тех, кем правили. Господа жили в замках, построенных по образцу немецких или французских, их уже не удовлетворяли древние городища. Но потому как в своих крепостях господа не располагали большими возможностями для развлечений, они скрашивали свою жизнь попойками и охотой, постепенно ставшей новым стилем жизни.