Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник)
Шрифт:
Я прекрасно помнил это имя, поскольку Холмс в свое время очень интересовался его делом, из-за неимоверной жестокости, с которой тот совершал убийства. Смертный приговор до сих пор не был приведен в исполнение лишь потому, что зверства Сэлдена были настолько ужасны, что у судей возникло сомнение в его психическом здоровье. Мы выехали на гору, и нашему взору открылся бескрайний простор, весь в грудах камней и невысоких холмах. Это и были торфяные болота. Неожиданно на нас налетел холодный ветер, отчего стало еще неуютнее. Где-то там, в этих оврагах, в какой-нибудь норе, как дикий зверь, прячется жестокий убийца. Его сердце клокочет от ненависти ко всему роду человеческому,
Плодородная местность осталась внизу позади нас. Обернувшись, мы увидели, как косые лучи предзакатного солнца раскрашивали в золото и багрянец лес, выступавший на равнину тупым углом, и коричневую свежевспаханную землю. Лежащая перед нами дорога уходила вдаль и терялась между бурыми и грязно-желтыми буграми, утыканными гигантскими валунами. По пути нам попались несколько домов, полностью выложенных из камня. Их грубые стены не увивал даже плющ.
Неожиданно дорога вывела нас на край низины в форме огромной чаши, которая была усеяна редкими дубами и елями причудливой формы. По-видимому, это сильный ветер, постоянно дующий в этой естественной воронке, изогнул и перекрутил стволы деревьев. За ними вздымались две высокие узкие башни. Извозчик указал на них хлыстом.
– Баскервиль-холл, – сказал он.
Новый владелец поместья поднялся с сиденья и устремил взволнованный взор на дом своих предков.
Через несколько минут мы подъехали к воротам сторожки с замысловатой кованой решеткой и двумя обветшалыми от непогоды столбами по обеим сторонам. Эти старые столбы были сплошь покрыты пятнами лишая, сверху на них красовались кабаньи головы – родовой символ Баскервилей. От самой сторожки почти ничего не осталось – лишь беспорядочная груда черных гранитных блоков да голые ребра стропил. Но рядом с ней находилось новое, правда, достроенное только до половины здание – первое материальное воплощение южноамериканских барышей сэра Чарльза.
Миновав ворота, мы снова оказались под сенью деревьев. Туннель, образованный плотно смыкающимися над головами ветками, казался неприветливым и мрачным. Посмотрев на длинную темную аллею, на фоне которой, напоминая потустороннее видение, мерцал большой дом, Баскервиль поежился.
– Это здесь произошло? – тихо спросил он.
– Нет, нет, Тисовая аллея с другой стороны.
Молодой наследник мрачно осмотрелся.
– Неудивительно, что дядя предчувствовал тут беду, – сказал он. – Живя в таком месте, как это, любой начнет хандрить. Но ничего, я повешу здесь электрические лампы, и через полгода вы это место не узнаете. А дверь у меня будет освещать «Сван и Эдисон» [44] в тысячу свечей.
44
Электрическая лампа, названная в честь изобретателей.
Проехав по аллее, мы оказались на широком газоне, за которым нашему взору открылся дом. Несмотря на то что уже порядком стемнело, я смог различить массивное центральное строение с портиком. Весь фасад был увит плющом. Сплошная темно-зеленая вуаль имела проплешины лишь в тех местах, где поблескивали стрельчатые окна. Это здание служило основой для двух древних башен, стены которых были испещрены амбразурами и бойницами. Справа и слева к ним примыкали два крыла из черного гранита явно более современной постройки. В невысоких окнах со средниками горел
– Добро пожаловать, сэр Генри! Приветствую вас в Баскервиль-холле!
Из тени портика вышел высокий мужчина и открыл дверцу линейки. Следом за ним появилась женщина. Она тоже подошла к экипажу и стала помогать разгружать наш багаж.
– Сэр Генри, вы не будете против, если я вас оставлю и сразу поеду домой? – спросил Мортимер. – Меня жена ждет.
– Как, даже не останетесь поужинать?
– Нет, я должен ехать. У меня уж, наверное, и работы накопилось немало. Я бы остался показать вам дом, но Бэрримор сделает это лучше меня. До свидания. И помните, что в любое время, хоть днем, хоть ночью, вы можете смело обращаться ко мне, если я вам понадоблюсь.
Доктор Мортимер укатил, и мы с сэром Генри вошли в холл. Тяжелая дверь гулко захлопнулась за нами. Зал, в котором мы оказались, был красив – просторный, с высоким потолком и огромными, почерневшими от времени дубовыми стропилами. В большом старинном камине за высокой чугунной решеткой уютно потрескивал огонь. Мы с сэром Генри так продрогли за время длительной поездки, что первым делом подошли к камину, чтобы согреться. Лишь после этого, внимательнее осмотревшись, мы заметили высокое узкое окно со старым, потускневшим от времени стеклом, дубовую обшивку, оленьи головы и фамильные гербы на стенах. Центральная лампа горела неярко, поэтому все было погружено в полумрак и производило довольно гнетущее впечатление.
– Все именно так, как я себе и представлял, – сказал сэр Генри. – Типичное родовое гнездо. Подумать только, именно здесь мои предки прожили пять веков. У меня от волнения поджилки трясутся, когда я об этом думаю.
Я заметил, что смуглое лицо сэра Генри озарилось мальчишеским восторгом, когда он обводил глазами холл. Огонь в камине ярко освещал Баскервиля, но длинные тени расползались по стенам и сгущались над его головой черным балдахином.
Вернулся Бэрримор, который разносил вещи по нашим комнатам. Подойдя к нам, он замер с видом хорошо вышколенного слуги, ожидающего распоряжений. Это был мужчина примечательной внешности – высокий, красивый, с окладистой черной бородой и бледным благообразным лицом.
– Прикажете подавать ужин, сэр?
– А что, все уже готово?
– Будет готово через несколько минут, сэр. Горячая вода у вас в комнатах. Сэр Генри, мы с женой будем счастливы остаться с вами на первых порах, ведь при новых обстоятельствах дому, очевидно, понадобится больший штат слуг.
– При каких еще новых обстоятельствах?
– Я имел в виду, что сэр Чарльз вел очень уединенный образ жизни и мы сами справлялись с его нуждами. Вас же, естественно, такая замкнутая жизнь не устроит, поэтому вы захотите произвести определенные изменения в домашнем укладе.
– Вы хотите сказать, что собираетесь вместе с женой получить расчет?
– Только когда это будет удобно вам, сэр.
– Но ведь несколько поколений наших предков прожили в этом доме бок о бок, не так ли? Я не думаю, что мне стоит начинать жизнь здесь с нарушения старых семейных традиций.
Мне показалось, что на невозмутимом бледном лице дворецкого промелькнуло некое подобие волнения.
– И я так считаю, сэр. И моя жена тоже. Но, по правде говоря, сэр, мы с ней были очень привязаны к сэру Чарльзу и его смерть нас так потрясла, что нам теперь очень тяжело оставаться в этих стенах. Боюсь, мы с ней уже никогда не сможем чувствовать себя в Баскервиль-холле так же спокойно, как раньше.