Собака из терракоты
Шрифт:
– Простите, вам, конечно, неизвестно, какого рода был звонок.
– Мне известно не только, какого он был рода, но и какого числа!
И засмеялся. Какой он остроумный, этот Фердинандо Бирагин!
– Вы же знаете, что за манера говорить была у кавалера, как будто все остальные оглохли. Было трудно не слышать, когда он разговаривал. Представьте себе, однажды…
– Извините, доктор, у меня мало времени. Вам удалось уловить…
Он помешкал, забраковал слово «род», чтобы не нарываться опять на убийственное проявление остроумия Бирагина.
– …суть звонка?
– Конечно. Это был кто-то, кто сделал кавалеру одолжение и поставил на стоянку его машину. А кавалер, нет чтоб сказать спасибо, стал тому выговаривать,
– Вам удалось понять, кто это звонил?
– Нет. А что?
– А то, – сказал Монтальбано. И повесил трубку.
Значит, парнишка, оказав кавалеру смертоносную услугу под крышей гаража какого-нибудь сообщника, еще и заставил его прогуляться.
Любезной сотруднице «Свободного канала» Монтальбано объяснил, что мир электроники для него – темный лес. Он умел включать телевизор, это да, менять программы и выключать аппарат, в остальном же был полным профаном. Девушка поставила кассету, перемотала назад и с ангельским терпением останавливала всякий раз, как Монтальбано ее об этом просил. Когда комиссар вышел со «Свободного канала», он был уверен, что увидел именно то, что его заинтересовало, но то, что его заинтересовало, казалось абсолютно чуждым здравому смыслу.
Глава десятая
У ресторанчика «Сан Калоджеро» он остановился в нерешительности: подошел час обеда, это да, и позыв он тоже уже чувствовал, а с другой стороны, идея, которая ему пришла в голову при просмотре фильма и которую нужно было бы проверить, толкала его дальше к Крастичеддру. Запах жареных морских петушков, доносившийся из ресторанчика, одержал верх в единоборстве. Он съел на закуску дары моря, потом спросил себе двух окуней, таких свежих, что казалось, будто они еще плещутся в воде.
– Вы сегодня кушаете без интересу.
– Верно, дело в том, что у меня заботы.
– Заботы оставлять нужно перед благодатью, которую Господь вам послал в этих окунях, – торжественно сказал Калоджеро, удаляясь.
Комиссар заскочил на службу осведомиться, есть ли новости.
– Звонил несколько раз доктор Якомуцци, – сообщил ему Джермана.
– Если будет звонить еще, скажи, что попозже я сам ему позвоню. Есть у нас фонарь электрический помощнее?
Когда, свернув с шоссе, он очутился в окрестностях Крастичеддру, то оставил машину и решил идти дальше пешком, день был хороший, дул чуть слышный ветерок, он освежал и поднимал комиссару настроение. Земля кругом горы теперь была покрыта следами машин любопытных туристов, плита, служившая дверью, была сдвинута на несколько метров, открывая вход в пещеру. Совсем уж было войдя, Монтальбано остановился, навострил уши. Изнутри доносилось тихое бормотание, время от времени прерываемое подавленными стонами. Он заподозрил неладное: никак там внутри кого-нибудь пытают? Не было времени бежать к машине и брать пистолет. Он скакнул внутрь и одновременно включил сильный фонарь.
– Всем стоять! Полиция!
Двое, что находились в гроте, замерли, похолодев, но похолодеть еще больше пришлось самому Монтальбано. Это были совсем дети, голые, они занимались любовью: она упиралась вытянутыми руками в стену, а он пристроился к ней сзади. В свете фонаря они выглядели великолепными скульптурами. Комиссар чувствовал, что полыхает от стыда, и неуклюже, погасив фонарь и отступая назад, пробормотал:
– Простите… я ошибся… продолжайте.
Даже минуты не прошло, как они выбрались наружу, – чтоб одеться, когда на тебе только джинсы и майка, много времени не нужно. Монтальбано искренне расстроился, что прервал их, эти ребята на свой лад освящали пещеру, теперь, когда она перестала быть хранилищем смерти. Парнишка прошел мимо, понурив голову, руки в карманы, она же, напротив, на секунду с легкой улыбкой задержала на нем взгляд, в глазах веселая искорка.
Комиссару хватило беглого
– Якомуцци? Монтальбано это. Мне совершенно необходимо, чтобы ты…
– Ну куда же ты, к чертовой матери, запропастился? Все утро я только и делаю, что тебя ищу!
– Ну, теперь я здесь.
– Я нашел кусок картона, такого, знаешь, от коробок, а точнее, от упаковок для перевозки.
– Откровенность за откровенность: я так однажды нашел красную пуговицу.
– Ну какая же ты сволочь! Все, больше ничего не скажу.
– Ну чего ты, мамина деточка, ну, не обижайся.
– На этом куске картона напечатаны буквы. Я его нашел под настилкой, которая находилась в пещере, он, должно быть, провалился в зазор между досок.
– Как это ты сказал?
– Настилка?
– Нет, следующее за этим.
– Находилась?
– Именно. Господи, какой ты у нас ученый, как говоришь-то правильно! И не было ничего другого под этим делом, как ты его называешь?
– Ага. Ржавые гвозди, пуговица была как раз, но черная, огрызок карандаша и клочки бумаги, но, знаешь, от сырости превратились в кашу. Этот кусок картона остался в хорошем состоянии, потому что, по-видимому, пролежал там всего несколько дней.
– Перешли его мне. Слушай, есть у вас эхолот и кто-нибудь, кто умеет им пользоваться?
– Есть, мы с ним работали в Мизилмези, неделю назад, искали троих убитых, потом нашли.
– Можешь мне его прислать сюда в Вигату часам к пяти?
– Ты что, спятил? Сейчас полпятого! Давай через два часа. Я сам приеду и привезу тебе картон. А зачем это он тебе понадобился?
– Чтоб тебе попку зондировать.
– Там директор Бурджио. Спрашивает, можете ли вы его принять, он вам должен сказать одну вещь, минутное дело.
– Пусть пройдет.
Директор Бурджио ушел на пенсию лет десять назад, но все в городке продолжали называть его так, потому что больше тридцати лет он директорствовал в вигатском торговом техникуме. С Монтальбано они вели доброе знакомство, директор был человек широко образованный, просвещенный, остро интересовавшийся окружающей жизнью, несмотря на возраст; вместе с ним комиссар несколько раз совершал свои прогулки для успокоения нервов вдоль мола. Он пошел директору навстречу.
– Какой приятный сюрприз! Садитесь, пожалуйста.
– Поскольку я проходил мимо, то решил спросить, здесь ли вы. Если бы не застал вас на службе, я бы вам позвонил.
– Я вас слушаю.
– Хочу сообщить вам кое-что о пещере, где вы нашли оружие. Не знаю, интересно ли это вам, но…
– Еще бы! Рассказывайте мне все, что вам известно.
– Одним словом, хочу предупредить, что я говорю на основании того, что слышал по местному телевидению и что читал в газетах. Может, однако, дела в действительности обстоят не так. Как бы там ни было, кто-то сказал, что эта плита, которая закрывала вход, была превращена в дверь мафией или теми, кто торговал оружием. Неправда. Это, скажем так, приспособление произвел дед одного моего близкого друга Лилло Риццитано.