Собака Кантерсельфа
Шрифт:
– Извините, Альфред Леонардович этого недоумка, – извинился Заремба. – Если вам не трудно, поднимитесь ко мне!
– Это же всего кусок дерьма! – возмутился Чемоданов. – Я и так пострадал! Из-за вас, между прочим! – похоже, бывшего колхозника занесло и он, осмелев окончательно, нагло заявил. – И что вы мне сделаете без своего ящичка? Ничего!
– Ты так думаешь? – зловеще проговорил Заремба.
Во тьме раздались шаркающие шаги, и за спиной Чемоданова возникли трое неумолимо приближающихся матросов.
– Не подходить, шваль! – крикнул Чемоданов,
В ответ из темноты выступили еще пятеро. На лицах дебилов застыли деревянные улыбки. Чемоданов уразумел, что он делает неправильно, и развернул дуло к Зарембе. Если до этого Сафа злорадствовал в своем укрытии, то теперь искренне пожелал ему успеха. Ведь устранение капитана означало крах всего рейса.
Но его чаяниям не суждено было сбыться. Матросня навалилась на Чемоданова. Его сбили с ног и скрутили в один момент.
– Простите меня! – в панике заговорил Чемоданов. – Затмение нашло!
– Ты наставил на меня оружие, – произнес Заремба таким голосом, что даже Сафу проняло. – Это не затмение, иначе мы бы все это почуяли. Ослеп только ты! – и он обратился к одному из дебилов. – Мотя, ты когда- нибудь выкалывал глаза?
Чемоданов рванул в панике, но единственное, чего он добился, это растянулся вместе со всеми на палубе. Дебилы навалились сверху. Когда он пытался еще орать, ему зажали рот, и было слышно только, как он шумно раздувает ноздри.
– Не здесь! – приказал Заремба. – Отведите его в трюм.
Чемоданова подняли и повели. Позади плелся Мотя в пропотевшей робе и дурно пахнущий. В руке он сжимал шило. Вся процессия исчезла в темноте. Только сейчас Сафа смог перевести дух.
Он лихорадочно соображал, что бы предпринять. Когда Сафа решил проследить за процессией, то едва не столкнулся с Темнохудом, и был вынужден юркнуть обратно.
– Зачем вы меня подняли с постели? Я плохо себя чувствую, у меня морская болезнь, – пожаловался он. – Ваш штурман полный идиот. Где его учили так управлять судном?
И когда, наконец, подойдет "Делейни"?
– Вы куда-то спешите? – ухмыльнулся Заремба и успокоил. – Через пару часов мы пришвартуемся к парому, и ваши мучения кончатся, – случайно это получилось, или нет, но его слова прозвучали двусмысленно, но капитан порта этого не заметил.
– Вы помните наши договоренности? – обеспокоено поинтересовался Темнохуд. – На пароме точно имеется все необходимое оборудование? Спутниковая связь? Пароль доступа к счетам я скажу только там и только взамен на абсолютное здоровье. Я чувствую себя все хуже, несмотря не регулярный прием прописанных вами лекарств, – сварливо заметил Темнохуд.
– Дорогой Альфред, здоровье так быстро не восстанавливается, его надо создавать повседневно. Я вам выдам дополнительно препарат, обладающий улучшенной формулой.
– Если он такой хороший, то почему я узнаю только сейчас? Сколько времени потеряно! – сокрушенно покачал головой Темнохуд.
– Это абсолютно новый препарат. К тому же вы сможете принимать двойную дозу и быстро нагоните
– Ну, если так, – успокоился Темнохуд. – Но мне надо доложить президенту!
– У нас, к сожалению, нет прямой связи с Москвой. Но зачем вам Москва, когда у нас есть полномочный представитель?
Видно за ними наблюдали из темноты, потому что по одному кивку оттуда появился знакомый мужик в телогрейке.
– Приведите представителя по южно-морскому округу! – приказал Заремба.
Вскоре привели Филинова, одетого сверху в официальный костюм, а снизу в не первой свежести и молодости широченные парусиновые брюки клеш.
– У вас есть связь с президентом? – строго спросил Темнохуд.
– Я все время на связи! – важно кивнул тот, а приведший его мужик подтвердил сказанное.
– Передайте, что город готов к переформации. Мужского поголовья практически нет, исключая бомжей и детей. Женщины готовы к оплодотворению. Можно завозить производителей. Я лично рекомендую Голландию. Мужик там крепче и покрупнее.
Уподобимся великому Петру, который тоже оттуда брал пример.
Полномочный представитель снова важно кивнул, и по знаку Зарембы его увели в темноту и тесноту кокпита.
– Я слышал у вас проблемы, – сказал Темнохуд. – Вахтовики совершили побег? Это в высшей степени странно. У настоящего капитана никогда такого бы не случилось.
– Настоящий капитан я! – рявкнул Заремба. – Предыдущий идиот, который командовал судном, терял до 30 процентов пассажиров, годных для трансплантации! Вы знаете, как это отразилось на простое донорских клиник в Шенгенской зоне?
– Слушайте, зачем вы все мне это говорите? – взмолился Темнохуд. – Я старый больной человек. Мне надо отдохнуть, а ваши люди не дают мне спокойно заснуть.
Кругом стрельба, крики!
– Успокойтесь, теперь все позади. Полковник Ребрий окружен на 3-м ярусе и вскоре его же бывшие подчиненные принесут мне его голову. Еще одна вредная девица по имени Сека заперта здесь неподалеку в сушилке и вскоре окончательно закоптится.
Услышав про Секу, Сафа с трудом сдержал эмоции. Сека на корабле! Хоть она по существу и была главной виновницей того, что он сам здесь оказался, в глубине души он бы только рад вернуть столь сильного друга. Однако капитан сказал, что Сека в опасности?
Когда Темнохуд возвратился в свою каюту, Заремба в одиночестве некоторое время простоял у леерного ограждения. Перед тем как подняться на мостик, зло сплюнул за борт и произнес с сильной энергетикой:
– Проклятый мальчишка!
И кого он имел виду?
42.
У сержанта Хлыстова оставалось 8 бойцов, и чтобы обложить полковника Ребрия, он разделил их на две неравные группы. Двое пошли со стороны бака, это были стрелки, которые должны были неприцельным, но интенсивным огнем погнать Никитоса на ют, где его и встретит основная группа. Если повезет, то может, и уложить проклятого полковника. Брать его живым Хлыстов не собирался.