Собака, которая любит

Криволапчук Наталия Дмитриевна

Не тут-то было! Джи-Джи, понятное дело, моментально все перерешила по-своему. На первой же промежуточной ночевке, на высоком берегу реки Олонки, стоило нам выпустить из машины взрослых собак, она принялась колотиться всем телом в стенки и окошки, точно пленная царевна. Сдались. Выпустили.

Сначала мы, разумеется, глаз с нее не сводили, но сколько же мы можем быть сверхбдительными? Есть в походе и другие дела. Я не могу не готовить пищу, не следить за нехитрым бивачным бытом. И вскоре она уже паслась на свободе, на равных правах с матерью и Рольфом. Только в лес, за дорогу и холмы, куда старшие собаки имели право ходить самостоятельно, я ее не отпускала. Время от времени я вскрикивала: "Где моя Джинечка? ", на что практично настроенный сын меланхолично ответствовал: "Где-нибудь да ест...". Он не ошибался. Джинка, истинный фокс,

постоянно "шакалила" по всей стоянке и в ближайших ее окрестностях, высматривая, что плохо лежит. Даже консервные банки, плохо зарытые предыдущими туристами, раскопала. Думаю, без деятельной помощи любящей матери дело тут не обошлось.

Когда при мне произносят распространенное присловье: дескать, собака жрет все, что не приколочено, я только ухмыляюсь. Моим на то, что приколочено, потребуется чуточку больше времени, вот и вся разница. Они и кота воровать обучили - кто же иначе будет скидывать вкусненькое сверху, с буфета, со стола, с холодильника? Мой народец лопает все, включая перец и горчицу - если не уследить. В отчаянной попытке отучить одну из фоксюх облизывать оставленные без присмотра на плите кастрюли и сковородки я попробовала подбросить ей в разогретый жир из-под котлет острейший кайенский перец, который сама-то, при моей любви ко всему острому, ем нечасто и не без труда. Думаете, она не осилила? Как бы не так!

И не потому они прожорливы, что не получают положенного. Нет, за их рационом я слежу довольно бдительно, хотя бы из-за их породной склонности к полноте, ведь толстая собака - это всегда нездоровая собака. Они у меня всегда держатся в одном весе, положенном им по стандарту породы. Дело тут не в голоде, а во врожденном стремлении самим добывать себе пропитание, на котором основаны рабочие качества всех охотничьих собак. Мне приходилось наблюдать, что ненасытность охотничьей собаки прямо пропорциональна выраженности у нее других специальных наследственных качеств. Именно поэтому среди фоксов и других охотников так много злостных "помоечников", поэтому их так тяжело приучить к отказу от корма, найденного самостоятельно или предложенного посторонними людьми. И если уж к этому тяготеют даже пудели, у которых в роду охотники, конечно, были, но в очень далеких поколениях, то моим сам Бог велел. Честно сказать я уже и бороться бросила. Такие уж они у меня, такими я их люблю. Ведь собак без проблем, как и людей, не существует. Однако, и в этом Джинечка отличается от обычных фоксов - она обшаривает двор исключительно со скуки и от недостатка внимания на прогулке. Самым послушным, между прочим, внимания всегда достается меньше всего.

В свои два с небольшим месяца Джинка прекрасно освоилась с бивачной жизнью, хотя, замечу в скобках, той пылкой любви к лесу, как у матери, у нее нет и по сей день. Объясняется это, я думаю, наследственностью со стороны отца, предки которого много лет жили в вольерах хотя и очень хорошего, но все же специализированного питомника. Джи не только никуда не стремилась удрать от палатки и машины, но и начала активно охранять стоянку, быстренько сообразив, что там, где живем мы, чужим людям делать нечего.

Наш кусочек берега отделялся от песчаного проселка, ведущего из деревни в деревню, отличным малинником, самым обильным в здешних местах. Раз-другой в день женщины, проходившие из одной деревни в другую, останавливались за кустами "побрать ягоду". Малышка наша тут же, недолго думая, вылетала на дорогу, заливаясь характерным "сторожевым" лаем. Как бы ни забавно выглядело это в исполнении двухмесячного щенка, это все-таки были первые попытки заявить свои права на территорию. Известное дело, нарушительницы спокойствия пугались вовсе не щенка, а неспешно, с достоинством выступающего из кустов, где сам лакомился спелой малиной, громадного нашего Рольфа. Он смотрел на теток солидно и неодобрительно: что, мол, за переполох тут устроили? Не ребенок же в этом виноват, право слово! Переходить к военным действиям повода не было, да и я, не теряя времени, отзывала Рольфа и вертевшуюся тут же, у него в ногах, Бамби, забирала на ручки малюсенькую Джи - я не желаю людям незаслуженных неприятностей. Но с тех самых пор Джи-Джи свято и нерушимо уверовала в свои силы. Кстати, несколько лет спустя точно так же обрел веру в себя и ее внучонок Барт, только было это не на Лижменском, а на Двиньем озере.

Гораздо позже, уже в годовалом возрасте, она научится по-настоящему "брать нарушителя", висеть в мертвой хватке на одежде, а если повезет и одежда

окажется непрочной, то и на ноге. Она еще выработает свои собственные, очень эффективные, несмотря на малый рост, боевые приемы, еще привыкнет неподдельно звереть от удара ногой. Но само стремление уберечь от чужих то, что ей дорого, и, главным образом, мою священную особу - это оттуда, из светлого лижменского детства.

Сейчас Джи - самая надежная моя телохранительница, и я говорю это без тени иронии. Как и всякий профессиональный телохранитель, она невозмутимо спокойна при хороших людях, с ней можно заговорить, ее можно погладить. Но случись любая угроза!.. Не задумываясь ни на секунду, она бросится и на собаку, и на рослого хулигана. И пьяный хам отступает - не только перед неукротимым напором, но и перед острыми, крепкими и не такими уж маленькими зубами. Что-что, а кусаться фоксы умеют! Если ее родной брат, Джок, охотится на медведя, почему бы не применить те же приемы против человека - когда заслужил!

Именно Джинку я беру с собой на дрессировочные занятия, когда мне нужно не просто показать воспитанникам технические приемы, а "завести" их для серьезной охраны хозяина. Ее ярость неподдельна, она передает ее даже самым ленивым и пассивным. Азартная, как и положено по породе, Джи работает бесстрашно и безотказно. Глядя на дочку, так же выучилась работать и Бамби, куда более спокойная и бесконфликтная по характеру. А когда они вдвоем показывают задержание нарушителя и охрану хозяйки в наших показательных программах, где мы демонстрируем неожиданные стороны собачьего поведения, равнодушных в зале не остается. И это совсем не заранее разученные и тщательно отрепетированные цирковые номера. Это - их призвание, их добровольная святая обязанность. Правду сказать, они будут столь же беззаветно охранять меня, случись что, от кого угодно, даже от членов моей семьи.

В шутку я называю Джинечку "мамелючкой". Она и впрямь, не хуже шахских телохранителей-мамелюков, блюдет мою неприкосновенность, едва лишь в доме появляются посторонние. Она точно знает: по боевому расписанию ее пост - рядом с хозяйкой. Пусть все остальные сражаются за дворец, казну, гарем шаха! Рубеж мамелюка - последний при священной особе!

И это - малютка, тридцати семи сантиметров в холке, которая примерно в десять раз меньше меня по массогабаритным показателям! Ведь я, с ее точки зрения, всемогущая великанша, так мне бы и отбиваться от любой опасности, да еще и ее лелеять! Но она, верная моя подружка, бросится на любого нападающего, стараясь только оставить меня подальше позади, в самом безопасном месте. Закрывая меня своим маленьким тельцем! Пренебрегая всеми законами самосохранения!

Джинка настолько уверена в своих силах, что, на правах Старшей суки стаи, метит территорию наравне с Вожаком. А когда я впервые увидела, как она по-мальчишечьи поднимает ножку на дерево, я, признаться, растерялась. Если бы я сама не принимала в родах ее детей, я бы, чего доброго, усомнилась в ее сексуальной принадлежности. Ведь до тех пор мне не приходилось видеть таких боевых девиц.

При всей своей неукротимой активности в охране она невероятно послушна и выдержанна. Придя с ней в магазин, я даже не привязываю поводок, просто бросаю его на пол, а она сидит, не двигаясь с места. Тут хоть кошка мимо прогуливайся, дразня ее злобным шипением, хоть люди соблазняй чем угодно, - она точно каменеет столбиком. В присутствии кошки это внутреннее напряжение достигает такого накала, что она порой не сразу понимает, когда я берусь за поводок, чтобы ее увести. Она словно приходит в себя после мощного транса (так оно, впрочем, и есть) - глядит на меня чуточку недоверчиво и встает медленно, едва заметно потягиваясь, поочередно приводя в порядок схваченные стальной волей мышцы.

Как-то я пришла по делам в банк и посадила ее в уголочке, чтобы спокойно управиться с делами. Попутно я поболтала немножко со знакомым охранником, заядлым собачником, который в свободное время занимался дрессировкой служебных собак. Народу не было никого, и разговаривали мы минут десять. Джинка сидела в сторонке по команде "Место", сидела неподвижным, точно из металла отлитым столбиком, как она умеет.

Собравшись уходить, я подозвала ее к себе, втайне возмечтав, чтобы она подошла по всем нормативным правилам, предусмотренным для служебных собак (которым, скажу по секрету, я ее никогда не учила). Умница моя у_с_л_ы_ш_а_л_а и чинно подошла на подзыв, выполнив классический армейский обход сзади, и ровненько уселась у моей левой ноги. Поводок забавно волочился по полу.