Собака снова человек!
Шрифт:
— Матрена, ты чудо! — вполне искренне заметил я, любуясь замечательным натюрмортом.
— Я знаю, — буркнула она в ответ, продолжая сооружать очередную вкуснятину.
Тут мой взгляд упал на кувшин, стоящий на краю стола. Я потянул носом и ощутил блаженный медовый аромат.
— Ты дважды чудо! — не удержался и отвесил еше один комплимент. — А медовуху-то где достала?
— Какую медовуху? — удивленно вскинула брови хозяйка.
— Вот эту.
Матрена внимательно посмотрела на кувшин и пожала плечами:
— Странно, только что ее здесь не было.
— Раньше не было,
Матрена молча наполнила мне плошку, и с помощью огромного языка Золотухи я ее мигом опустошил. Какое это всё-таки счастье — холодная медовуха после очередного выигранного боя.
— Пожалуй, я тоже пропущу чарочку, — глядя на мою счастливую физиономию, решилась Матрена.
— И я, — поддакнула мелкая.
— Детям и больным медовуху нельзя, — тут же отрезал я и хитро покосился на Селистену. Та покраснела, надулась и запыхтела словно кипящий самовар.
— А я ребенок или, может быть, больная? — взвилась рыжая.
— Тебе видней, — отмахнулся я, — выбирай на вкус.
— Значит, ты хочешь сказать, что собираешься жениться на ребенке или на больной? — не унималась мелкая.
— Если так дальше пойдет, то жениться придется на больном ребенке, — не смог удержаться я.
Конечно, тут же по комнате пронесся небольшой ураганчик под названием «Селистена в ярости». А я прихлебывал медовуху и любовался ее красотой. Она и так-то у меня просто прелесть, а вот когда в ярости, становится совсем неотразимой. Сколько страсти, экспрессии, эмоций! А как пылают конопушки на вздернутом носике! Век бы любовался, но лучше не перегибать палку, а то вполне реально можно схлопотать моим же посохом по загривку.
После такой маленькой встрясочки мы втроем налили по плошке и, подняв тост за «прекрасных дам», опустошили посуду.
— Она очень даже приятная, — после некоторого раздумья призналась Селистена.
— А я тебе о чем всегда твердил? — возмутился я. — Была бы неприятная, я бы ее не пил. Кстати, давайте еще по чарочке.
— Хватит, — обломала меня Матрена. — Надо Фролу с Федором оставить. Странно, что их до сих пор с нами нет.
— А где они вообще? — больше для поддержания разговора поинтересовался я, с вожделением глядя на кувшин.
— Не знаю, — почесав затылок, выдала Матрена, — вроде тут были, а потом словно испарились.
— Ладно, начнем ужинать — тут же появятся.
Колокольчик опасности заверещал словно ненормальный, но было уже поздно. Я ощутил, что мое гибкое, тренированное тело словно оцепенело. Единственное, что я успел сделать, так это лечь на пол. После этого вообще потерял контроль над собой. Помнится, когда-то давно, с помощью какого-то пойла, меня обездвижил коварный вампир-романтик Беня Вийский. Только тогда меня еще пробило на смех, а сейчас голова оставалась ясной и чистой. Чего не скажешь о лапах и остальных органах движения.
— Девчонки, а вы как себя ощущаете? — полный дурных предчувствий, спросил я у присутствующих дам.
— Никак, — охнула Матрена и тоже сползла по стеночке на пол.
— Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, — подала голос Селистена.
Она, в отличие от нас с Матреной,
— И я не могу, — пришлось сознаться мне. — Шарик, а ты как?
Пес, словно проверяя свои возможности, повертелся на месте, повилял хвостом и пожал плечами. Мол, вроде всё в порядке.
— Всё ясно, нас отравили медовухой.
— Я всегда говорила, что медовуха — яд! — заверещала рыжая. — Ну надо же, в кои веки попробовать хмельной мед — и так отравиться.
— О достоинствах и недостатках медовухи мы поговорим как-нибудь потом, — отмахнулся я от занудства Селистены. — Сейчас надо понять, кто нас отравил?
— Я, — послышался спокойный голос, и в дверь вошла Сантана.
Несмотря ни на что, должен признать, что княгиня выглядела просто великолепно. Черное бархатное платье чудесно сочеталось с зелеными глазами и придавало и без того идеальной фигуре ведьмы особый шарм. Хотя очень уж идеальная она получилась, словно кукла, которую сделал какой-то искусный мастер.
— Точнее, не я, а два моих преданных раба, по моему приказу, — продолжила Сантана.
И только сейчас я обратил внимание, что у двери каменными истуканами стояли Фрол и Федор. О боги, да этого просто не может быть! Я же верил братьям как самому себе, а выходит, что с самого начала они о каждом нашем шаге докладывали Сантане. Теперь многое становится понятно… И то, что княгиня была в курсе моего перемещения в собаку, и то, что весь наш маршрут следования стал ей известен, и даже то, что Демьян быстро отыскал нас в новом имении Антипа. Как же ему не отыскать, коли братья сами привели нас сюда.
Мне почему-то даже не захотелось высказать Фролу и Федору всё, что я о них думаю. Да и зачем, собственно? Ведь и так всё ясно. От такого подлого предательства я просто тихо застонал.
Но Матрена, видимо, имела совсем другое мнение на этот счет.
— Ах вы, изменщики, паразиты, алкоголики! Да как вас земля носит?! Дайте мне только возможность пошевелиться, и я вас обоих своими собственными руками придушу! А я вам еще в кредит медовуху наливала!
Наверное, она могла говорить еще очень долго, но Сантана щелкнула пальцем, и ко всему прочему у Матрены пропала речь.
— Надоела, — непонятно кому пояснила княгиня и уставилась мне в глаза. Несмотря на всю абсурдность ситуации, этот зрительный поединок я выиграл. Голубые глаза победили зеленые, и она отвела свой взгляд. Но, к сожалению, эта маленькая победа ничего не значила, княгиня полностью владела ситуацией, так как вместе с возможностью двигаться она также лишила меня возможности колдовать. А самое обидное, что использовала в своих черных целях удивительный и благородный напиток.
При таком раскладе оставалось только принять смерть из ее рук. Хорошо бы было как-нибудь выторговать жизнь Селистене, а то уж совсем всё плохо получается. Ладно, судя по всему, княгиня абсолютно уверена в своих силах и сразу убивать меня не будет. Наверняка захочет покуражиться и рассказать про свой гениальный план по уничтожению Даромира, а за это время может произойти всё что угодно.