Собаки с точки зрения суфиев
Шрифт:
Люди сказали: «Отчего бы тебе не завести жену и детей – их бы и кормил».
Зу-н-Нун ответил: «Я кормлю собаку, а она охраняет меня, когда я сплю. Это лучше, чем кормить жену и детей, которые будут охранять меня от Бога». (МРМ 412)
Передают, что как-то ночью Джунайд шел вместе с учеником, когда внезапно залаяла собака.
Джунайд воскликнул: «Твой покорный слуга! Твой покорный слуга!»
Когда ученик попросил объяснить эти слова, Джунайд ответил: «Я воспринял мощь собачьего лая как гнев Божий и отражение Божественной силы,
Шибли сказал: «Я учился суфизму у пса, дремавшего у дверей дома. Хозяин вышел и прогнал пса прочь, но тот вернулся обратно. Я сказал себе: «Вот горемычный! Его гонят прочь, а он всё равно возвращается».
Пес по велению Божьему ответил на это: «О шейх, куда же мне идти? Ведь он – мой хозяин». (КАМ I 447)
Когда Хасан Басри увидел как-то собаку, он воскликнул: «О Господи, прими меня псом, подобным этому!»
Кто-то спросил его: «Кто же лучше – ты или собака?»
Хасан ответил: «Если дано будет мне избавление от Божьих мук, то я; если нет, то, Божьей властью, он лучше сотни таких, как я». (ТА 41)
Рассказывают, что у Маруфа Кархи был дядя – градоуправитель. Как-то, проходя среди заброшенных домов, дядя заметил сидящего Маруфа – тот делился едой с собакой. Один кусок он клал себе в рот, другой же отдавал псу.
Дядя его сказал: «Стыда у тебя нет – есть вместе с собакой!»
Маруф ответил: «Именно мой стыд перед ней и понуждает меня делать это». (ТА 326)
Передают, что однажды Абу Абдулла Торугбоди сидел за трапезой со своими учениками. Как раз в это время из Кашмира возвратился Халладж.
Он был одет в черные одежды и вел с собой двух черных собак.
Торугбоди известил своих учеников о приближении Халладжа и сказал им: «Идите и пригласите его, ибо Халладж – достойный человек». Ученики сделали, как велел им учитель, и Халладж не замедлил явиться вместе со своими собаками. Он направился прямо к мастеру, который поднялся и предложил гостю занять свое место.
Халладж сел к трапезе в окружении своих псов. Ученики, увидев, как тепло их мастер привечает Халладжа и уступает ему свое место, промолчали, но внутренне были смущены. Мастер позаботился, чтобы гость поел сам и накормил своих псов.
Когда по завершении трапезы Халладж собрался уходить, Торугбоди тоже поднялся, чтобы проводить его.
Когда мастер вернулся, ученики спросили его: «О наставник, как вы допустили, чтобы ваше место заняла собака, и почему вы велели нам пригласить к трапезе человека, который лишил всех нас ритуальной чистоты?»
Мастер ответил: «На самом деле пес Халладжа – это слуга. Он бежит за ним и остается рядом, в то время как наша собака – в нас самих, и мы бежим за ней вослед. Целая бездна отделяет тех, кто следует за своим псом, от тех, чей пес следует за ними. Пес Халладжа сразу виден, а ваш – притаился у вас внутри. Это в тысячу раз хуже».
В завершение он добавил: «Халладж станет царем творения независимо от того, есть в нем пес или нет. Ему будет даровано преуспеяние». (ТА 556)
Абу
Некий недоброжелатель Абу Османа как-то пригласил его к себе. Когда Абу Осман подошел к двери его дома, он услышал: «Ступай прочь, ты, шейх-чревоугодник, здесь ничего для тебя нет!» Абу Осман повернулся, чтобы уйти, и сделал всего несколько шагов, когда человек вновь закричал: «О шейх, вернись!» Он возвратился, а человек сказал: «А ты настырен, когда дело касается лакомого кусочка! Проваливай! Здесь даже меньше, чем было до этого!» Опять Абу Осман пошел прочь, и снова его позвали обратно. На этот раз ему было сказано, что из еды здесь нет ничего, кроме камня, и, если он не желает его отведать – пусть лучше уходит». И опять он двинулся прочь.
Так повторялось раз тридцать: его звали, затем гнали прочь, но он и виду не подавал, что это задевает его.
В конце концов этот человек, сокрушенный, припал к ногам Абу Османа, плача и каясь, и стал его учеником, говоря: «Что за человек! Тридцать раз вы были унижены и изгнаны – и все так же невозмутимы!»
Абу Осман пояснил: «Это нетрудно. Таков путь собак. Ты гонишь их прочь – они убегают, зовешь обратно – возвращаются. Ничто в них не меняется. Все это не играет никакой роли, на такое способны и собаки. А вот усилия человека – нечто совсем иное». (ТА 478)
Рисунок 1. Поэт и собаки, питающиеся отбросами
Двое юношей встречают старика, сидящего посреди стаи собак, пожирающих падаль. Строфа наверху рисунка передает диалог между одним из молодых людей и стариком:
Узрев меня сидящим в кругу собак, Тот дерзкий юнец с ухмылкой молвил: «Как ловко ты умудрился наконец Найти себе местечко средь людей!»Эта иллюстрация для газели Абдуллы Туси, уроженца Хорасана (1490 г.), появилась в антологии, выпущенной в Ширване (Шемаха). Она выполнена в северном тимуридском стиле и датируется 1468 г.
Рассказывают, что Абу-л-Касим Нашрабади сорок раз совершал паломничество, полностью положившись на Бога (таваккул).
Однажды в Мекке он увидел пса – изнуренного жаждой и истощенного. Поскольку ему нечем было поделиться с собакой, он спросил, не купит ли кто-нибудь заслугу его сорока паломничеств за ломоть хлеба. Один из присутствовавших принял это предложение, что было должным образом засвидетельствовано, и мастер отдал полученный хлеб псу.