Собирается буря
Шрифт:
Аттила изо всех сил пнул ящик ногой. Железная крышка открылась, и все заметили, что он полон тускло поблескивавших монет. Аттила бросил пронзительный взгляд на Бледу, и тот отвернулся.
— Вот где их сила!
Каган снова захлопнул крышку.
— Я знаю все, все! Продажность Руги, заговор с убийством Мундзука, моего отца, это вы знаете. Вы все знаете! И я тоже знаю правду. Вы можете не признавать вину, но тогда забудьте о ней! Вы думаете: разве я не ненавижу свой народ? Не презираю за трусость и бездеятельность? Где те славные битвы и триумфальные победы гуннов за последние три десятка лет, когда я был в долгом и мучительном изгнании, трудясь и страдая в пустыне? Но нет, я не презираю их. Я люблю свой народ, как каган должен его любить, если он решительно встал во главе государства. И я прославлю людей, ведь они достойны этого. Они — дикие всадники равнин, которые нападут на Рим, словно волки на овчарню.
Голос его стал еще громче и сильнее. Раскатистый гром эхом отдавался в голове у каждого воина. Внезапно Аттила сделал шаг вперед, схватил одной крепкой рукой старого Куридача за горло и встряхнул его. Остальные были поражены, но, беспомощные, не двинулись с мест. Даже если бы каган свернул шею вождю и сорвал тому голову с плеч,
Соглашались ли гунны с Аттилой в уме, но на сердце становилось светло и радостно после призывов верховного вождя. Они подчинятся требованиям своего полководца. И не смогут сделать ничего иного, как последовать за этим неукротимым человеком, беспомощные, как пшеничные плевелы, увлекаемые порывами ветра.
Аттила отпустил задыхающегося Куридача и отвернулся.
— Не бормочи мне тут, старый Куридач из некогда гордых гефалистских гуннов, что Астур, прародитель всего сущего, объявил и утвердил власть Рима или постановил этому городу определять судьбу мира с самого начала. Астур не предлагал нам подчиняться жалким законам, написанным римлянами, или копить золото вместо нашей собственной славы. Тогда кто же? Что это за сила, которой вы так боитесь, запрещающая пасти лошадей на европейской равнине, где животные уже давным-давно кормились многие зимы, как и во времена моего деда, кагана Ульдина? Я расскажу вам об этой силе. Я жил под ее тенью, когда был беспомощным ребенком, подсматривал и наблюдал за ней глазами своих лазутчиков с тех пор, как вернулся. Сила, которой вы боитесь, — плаксивый кукольный император по имени Валентиниан, слабоумное дитя инцеста и вина. Это его мать Галла Плацидия — холодное зеленоглазое чудовище с сосульками вместо сосков. Вот что вскормило того сына-шута. Я зарежу Валентиниана, словно больную овцу, сделав это на глазах у матери. Эта императорская семья — мое несчастье. Они охотились за мной по всей Италии, будто звери, они убили отца. Проклинаю их навеки! Уничтожу всех и навсегда сотру с лица земли этот род. Он поплатится своей кровью и жизнью. Вы, гуннские князья, трепещущие перед Валентинианом, как вы смеете бояться его?! Его и вооруженных воинов, ползающих, словно улитки, на поле боя и выстраивающихся, будто стадо животных! Кто такие эти римляне, чтобы указывать нам, где можно пасти лошадей и разбивать лагерь? Вы говорите о римском императоре так, словно он был самим Астуром. Богохульство!
Кулак снова с грохотом опустился на ящик. Голос оказался таким пронзительным, что покраснели уши.
— Вы сидите, озадаченные, и размышляете словно старухи, для которых изданы римские законы и приказы. Кто основал этот город, будучи владыкой земли, облаченным в императорские пурпурные одеяния? При всей своей застенчивости вы предлагаете устроиться в Хунгваре, получив разрешение от Рима. И потом позволите империи диктовать свои правила и разрушать вас! Станете платить дань своими родственниками и кормильцами, ведь Рим подавляет и высасывает кровь изо всех подчиненных, при этом использует собранные налоги на содержание легионов, чтобы угнетать население еще больше! Разве этого никто не видит? Разве никто не понимает великой беды? И вы позволите надеть на свои шеи подобное ярмо? Налог на каждый шаг вашей лошади, обезглавливание каждой овцы в вашем стаде, плата за каждый глоток воздуха. Потому что таково указание и воля богов?! Богохульники! Это Астур и всевышние боги сотворили землю и сковали горные цепи, именно они определили границы земель, которые обогревает солнце, и наполнили бурные моря из земляных кораблей. Вы не слышали об этом? Разве вы не знаете, как поэты и шаманы часто рассказывали об этом ночью у костра. Или были вы слишком пьяны после кумыса, пропустив все мимо ушей?! Вы не поняли воли того, кто сотворил челюсти ирбиса? Того, кто отливал железные подковы боевого коня, кто смял в руке Пять Владык, кто привел нас в этот мир, сделанный из сгустка его собственной крови? Кто распростер небо над нашими головами, словно холст, кто изрыгает молнии, рокочет в громе, чьи слезы — это дождь, из-за которого над равнинами расстилается непроглядный туман. Кто зажег звезды, отделил от луны серебро и от солнца золото, кто своими крепкими руками вырывал жизнь из смертельных объятий Кызылкума?! Вы все их отлично знаете, мои вожди, те красные пески и пустыни. Я их все вам показал! Кто выковал цепи Тянь-Шаня, кто вдохнул огонь в опустошенный Такла-Макан и уничтожил там все живое, кто разодрал когтями землю и расколол ее на горные долины, кто смеялся при виде беснующегося льва в обезлюдевшей местности, кто ликовал во время панического бегства сайгаков, когда грохотали тысячи копыт? Кто создал бездонное озеро Байкал и населил его разными существами — огромными, безмолвными и с остекленевшим взглядом? Их ни один человек никогда не увидит воочию или даже в самом ужасном из ночных кошмаров. Все, все это сотворено на радость и для наслаждения бога, который гораздо больше, чем вы осмеливаетесь представить в своем жалком воображении. Вы думаете, римский император, этот рябой скулящий щенок, был выбран им и поэтому должен следить за нашей покорностью! Мы, сыновья Астура, прародителя всего сущего! Это богохульство — дрожать перед любым смертным, имея отцом — бога. Рискуйте, рискуйте… Радость Астура — не в тех, кто заковывает в цепи, наказывает и ограничивает, а в тех, кто рискует… Вы слышали голос бога в бое шаманского барабана, вы видели, как он превращает степи в лед мановением одной руки, а другой снова оживляет и украшает цветами весны. В его руках родились солнце и звезды, а заодно созвездия, темная ночь и светлый день. Извергал ли когда-либо римский император, в какие бы пышные одежды он не был облачен и сколько бы золота и рубинов не носил, молнии своими указами? Валентиниан может сосчитать песчинки на берегу? Взлетает ли орел по его велению, расправляет ли крылья ястреб, направляясь на юг? Он может управлять Плеядами и освободить Ориона от уз? Император — простой смертный. А вы осмеливаетесь сидеть тут передо мной
Аттила засмеялся, и хохот верховного вождя, разнесшийся далеко над головами многочисленных слушателей, заставил гуннов задрожать.
— Все, что есть под небесами, принадлежит Астуру. И он дал это всем людям, которые равны и одинаковы между собой. Ограничения и законы, указы и исключения, платные дороги и налоги, поборы и пошлины, обвинения и придворные постановления, торжественные объявления правителей, казначеев, евнухов, жалкие обманщики, владыки земли в пышных одеждах… Что здесь общего с волей вечных благородных богов? Вы — дураки! Эти приспособления и привычки человека, кажущиеся столь возвышенными и величественными, внушают невероятный благоговейный страх всем, кроме истинных бунтарей и сыновей господних, они вызывают лишь презрительный смех у Астура. Разве вы того не знали? А помпезные жесты, которыми императоры и правители указывают людям, что избраны богом… Разве вы не знаете их? Таковы скандальные шутки у господа. А этот меч? Принадлежал ли он богу?! Да?!
Внезапно Аттила вырвал меч из земли и бросил с лязгом в ящик, продемонстрировав полное презрение. Затем окинул все злобным взглядом, разъяренный, словно взбешенный бык на арене, призывая найти крупицы правды в спутанном клубке его насмешек и противоречий и понять причину гнева, который вылил на окружающих. Теперь мало кто верил в этот странно украшенный меч. Прежде всего, это был просто меч. Но тем больше гунны верили в своего полководца.
Некоторым даже казалось, что оглушительный голос, раздававшийся в совете и во всем лагере, огромном, но все-таки едва ли достаточном для Аттилы и его первобытной ярости, голос, требовавший ответа на вопрос: «Кто, кто?..» Некоторые подумали, что тот голос был голосом самого Астура. Гуннов объял невыразимый страх. Все слухи об Аттиле, являющемся скорее шаманом, нежели верховным вождем, а также колдуном и духом ведьмы, нежели обычным смертным из плоти и крови, вновь всплыли в памяти, наполнив души ужасом и в то же самое время — все нарастающей радостью. Дело было не только в силе слов, в голосе, в самом присутствии Аттилы, но и в скрытом намеке на некую причастность к тому, чего гунны боялись, не могли понять и лишь почитали.
С ним во главе войска никто не устоял бы…
Аттила понизил голос и сказал почти с грустью:
— Они забрали у тебя землю, мой народ. А с ней, видимо, и твои сердца. Но я отвоюю нашу землю, а с ней — и ваши необузданные сердца. Земля и все, что есть там, — дар божий, который не являлся предметом обладания еще до того, как появились римляне. И не великодушные и вечные боги предложили людям жаться в вонючих городах, прятаться за оборонительными стенами, издавать законы, придумывать ограничения и преграды. Боги даровали землю, чтобы она стала человеку домом. Дикие зеленые бескрайние неисчерпаемые просторы! Прекрасное небо над головой, посмотрите, безграничное вечное небо! Это Астур сделал его из сгустка своей собственной крови, а из чрева Великой Матери родились все живые существа. Она — желтая бабочка на березе, она — капля росы, сверкающая в первых лучах солнца, смотрите! Там! Вы все это знаете в глубине сердца. Зачем я надрываюсь, рассказывая известные вещи? Вот где источник силы в мире, вот где жизнь, а императоры и правители — что-то совсем другое. Мы отправимся на запад и разрушим стены и ограждения римлян, друзья мои. Такова наша судьба. Таково решение Астура. Я пообещал вам золото, славу, власть, и вы все это получите в огромном количестве. Приготовились — и вперед!
Аттила резко засмеялся, словно какой-то своей шутке.
— До сих пор вы ехали со мной, и у вас скоро появится вознаграждение. Пусть же путь, по которому мчатся гуннские всадники, станет всемирным. А что касается тех законников, сборщиков податей, сенаторов, потворствующих политиканствующих придворных и кровожадных интриганов-евнухов в благоухающих римских дворах, то пусть им перережут горло их собственные дети! А раздутые белые тела повесят на зубчатых стенах горящих городов. Даже чернь станет их презирать!
Часть третья
ХУНГВАР
Глава 1
Поход на восток
Аттила дал им три дня.
Даже за это время, когда гунны в спешке собирались, каган приказал воинам беспрестанно тренироваться и упражняться на равнине. Хотя бойцы с семьями, женщинами и детьми, по-видимому, очень устали после столь долгого путешествия по Скифии и столь короткого отдыха на Эвксинских лугах, но Аттила велел идти вперед и только вперед. И подгонял с таким усердием, что казалось, будто в душе верховного вождя разгорался костер, неиссякаемый жар которого передавался каждому вопреки его желанию.
На равнине на протяжении целой мили Аттила приказал мчаться во весь опор и заходить с фланга, разделившись на многочисленные отряды в шеренгах. Он заставлял пускать стрелу за стрелой, выбирая отдаленные цели в степи. А затем приказал играть в древние игры гуннов с особым азартом и жестокостью: воины мчались на бешеной скорости к крутому берегу реки, и победителем становился тот, кто останавливался последним. Многие тормозили слишком поздно и спотыкались, по-прежнему сидя верхом, о берег и падали прямо в реку, пролетев тридцать или сорок локтей. Несколько рук и ног были сломаны, и, по крайней мере, двух лошадей пришлось убить к великому горю их хозяев.