Собиратель 4
Шрифт:
Что за система безопасности такая я знал, она автоматически регистрирует различные действия между людьми с ПГИ или нейросетями. Можно заключать договора, или, если произошло преступление, система его автоматически определит по характеру взаимодействия и зарегистрирует. Но актуально это только для тех, кто прошёл верификацию, для остальных она бесполезна.
– А мы? – я имел ввиду всю Россию. У нас ведь до сих пор для военные и госслужащих всё это под запретом.
– Вначале не хотели, но недавно всё-таки решили присоединиться. Уже сейчас для всех ввели обязательное получение ПГИ, – подняв
– Нет, – не разделял я оптимизма полковника.
– Что нет? – не понял он.
– Я кхм кхм не останусь у вас, – говорить всё ещё было сложно.
Для этого решения мне даже не нужно было долго размышлять. С одной стороны может показаться что военная база – отличное место, где со мной точно ничего не случится. Но кто защитит от тех, кто эту базу контролирует? Кто знает, что предложат за мою жизнь, когда я вернусь в Колыбель?
Дальше вместо разговора пошла смесь нотаций с угрозами. Меня просто поставили перед фактом, что отпускать не собираются, «ради твоей же безопасности». Зачем-то я нужен был под рукой и под контролем.
– С родителями и женой хотя бы дайте увидеться.
Сейчас я находился в полной власти этих людей, поэтому на такую уступку полковник согласился.
– Пизд#ц тебе, – пообещал я в пустоту, когда за полковником закрылась дверь.
На следующий день в палате появились родители.
Мама плакала, отец подбадривал меня, я подбадривал их обоих.
– Да всё в порядке, мам, – у меня самого наворачивались предательские слёзы. – Я ведь жив, здоров, почти в полном комплекте.
Имея время подумать, я решил что возможность восстановить руку и ногу есть – во время установки нейросети в медицинской капсуле. Но это при условии что я до неё вообще доберусь. А для этого мне нужна была Лена, которую пустили ко мне на второй день.
– Ты как? – спросила она сквозь слёзы.
– Нормально, но меня здесь держат против моей воли, – Лена была моим единственным шансом на свободу. – Я не шучу, они решили меня закрыть здесь до прилёта корабля, а может и дольше.
– Но почему? Ты же ничего не сделал? Я с этим разберусь, у отца есть знакомые! – на её лице высохли слёзы, уступив место слепой решительности.
– У моего тоже, это не поможет. Тебе нужно поговорить с Администратором в Колыбели.
– И что? Это же игра, Максим, как это что-то изменит?! Я поеду в Москву, свяжусь там с журналистами!
– Нет, ничего этого делать нельзя! Пожалуйста, Лена, послушай что я говорю! Ты должна зайти в Колыбель и рассказать обо мне Администратору, в любой библиотеке!
– Я не понимаю как это тебе поможет, но как скажешь, – наконец-то сдалась девушка.
– Ты совершаешь большую ошибку, – на следующий день куратор снова появился в палате. Обсудить новые условия моего содержания.
Я рассчитывал на то, что если наш планетарный искин узнает обо мне, то поспособствует освобождению. Может и самонадеянно, но это сработало. Колыбель не меньше виновата в смертях и на них лежит часть ответственности за произошедшее. Из общения с Администратором я знал, что корпорацию это заботит, и оказался прав.
В
Приходить в форму оказалось тяжело, после длительного периода в коме мышцы ослабели и были как деревянные. Всё время я проводил за физиотерапией и тренировками с протезами. С протезом ноги было проще, особенно если помогать себе держать равновесие тростью. А вот чтобы научиться управляться бионической рукой потребуется больше времени.
Восстанавливаясь после тренировок, у меня было время просмотреть хронологию событий, которые я пропустил. Фотографии мест происшествия, неделя траура, следствие и последующий за этим скандал. Нашлись даже фотографии той самой таблички с моим именем, про которую говорил полковник.
Спустя месяц я наконец-то смог скомандовать:
– ВХОД.
Появившись в игре было приятно снова почувствовать себя «в сборе». Рука и нога ощущались как настоящие, словно в реальности ничего не происходило.
По хорошему вначале надо бы встретиться с Администратором, но я не мог удержаться от воплощения того, что придумал.
Было очевидно, кто виноват в терактах, в смертях людей и моих увечьях. Не понятно только почему Ноль до сих пор безнаказанно в игре. Но если корпорация ничего не хочет с ним делать, значит мы, игроки, сами должны решить этот вопрос.
Поэтому первое что я сделал, появившись как обычно в своём кабинете – открыл аукцион. Я создал объявление с оплатой в космической валюте, по условию которого игрок, нанёсший двести тысяч урона любому имуществу Ноля – получает один гало. В список объектов для нанесения урона входила построенная Нолём стена между Зонур-Ди и порталом в Картис, и все заставы между хронолокациями.
Да, заставы не поддались всей объединённой силе земных игроков, но и что с того? Мне не нужно захватить их и самому становиться новым владельцем. Я не хочу собирать свою армию и бросать её против армии Ноля. Мне будет достаточно, если любой проходящий через заставу может оказаться камикадзе, готовым за гало сменить персонаж.
Изо дня в день сотни игроков как вода будут по кирпичику разрушать эти неприступные крепости. Даже если Ноль и сможет что-то с этим сделать, тратить на это ему придётся гораздо больше чем мне. А я, за то, чтобы смотреть как рушиться империя этого инопланетного ублюдка, готов заплатить очень много.
Приходить в форму оказалось тяжело, после длительного периода в коме мышцы ослабели и были как деревянные. Всё время я проводил за физиотерапией и тренировками с протезами. С протезом ноги было проще, особенно если помогать себе держать равновесие тростью. А вот чтобы научиться управляться бионической рукой потребуется больше времени.
Восстанавливаясь после тренировок, у меня было время просмотреть хронологию событий, которые я пропустил. Фотографии мест происшествия, неделя траура, следствие и последующий за этим скандал. Нашлись даже фотографии той самой таблички с моим именем, про которую говорил полковник.