Собиратель зла
Шрифт:
— Даже стен нет… — протянул толстый магистр, оглядывая панораму с холма. Он придержал коня, чтобы полюбоваться огромным городом. Мимо остановившихся воинов неторопливо катили телеги, возницы косились на гиганта в белом. — Отвыкли, должно быть, от бед… Неудивительно, что народ здесь сделался трусоват и не может самостоятельно управиться с оборотнем.
— Не в обиду вам, добрый Хагней, взрослый волк-оборотень — это непростая добыча. Даже для меня непростая. Да он и не здесь промышляет.
— Он?
— Я о волке. В городе спокойно, а зверюга охотится
— Жалобы пришли в Дом Света из Раамперля, — заметил магистр, трогая коня. — Хотя, конечно… деревенские явились сюда, подали жалобы братьям в представительстве Ордена…
— Именно так! — поспешил согласиться охотник. — Вы уж велите, добрый Хагней, чтоб здешние братья оказывали мне содействие.
— Разумно ли посвящать их в тайны?
Бремек поморщился — ох и туп магистр! Но, отвечая, постарался не выдать досады.
— Да я не о том, — старательно выдерживая спокойный тон, пояснил ловчий, — пусть местные помогут в охоте. Я выслежу зверя, найду его норы, тайники… Не исключаю, что, приняв человеческий облик, оборотень и в Раамперль наведывается. Словом, я постараюсь все здесь разнюхать и подготовиться. Потом дождусь вашего возвращения, тогда и обложим зверя. Добрый Архольд сказал ясно: честь победы должна достаться вам, магистр.
Хагней важно кивнул.
— Что ж, начнем с того, что наведаемся в представительство Ордена.
Всадники спустились с холма и вскоре достигли предместья. Дорога превратилась в улицу, пока еще достаточно широкую, чтобы двигаться без остановок в плотном потоке пешеходов и телег. Потом дома слева расступились, показался мост через Гамхату, блеснула веселая голубая лента реки… За мостом стало тесно, Хагней придержал коня, а ловчему пришлось отстать, — здесь воины в белом поехали гуськом. Вокруг шумели люди — возницы беззлобно переругивались из-за места в неторопливом шествии, бранили раннюю осень. Где-то перекликались визгливыми голосами женщины, пронзительно рыдал, заходясь плачем, младенец… Магистр почувствовал себя неловко — слишком людно, все беспечные, легкомысленные. Слишком шумно. Слишком много жизни вокруг. Хагней отвык, позабыл, как ведут себя мирные обыватели. Мирные! В Раамперле не чувствовалось угрозы, здесь не ощущалось и страха перед оборотнем… Местные не слишком озабочены бедами Круга и преспокойно могут дать волю низменным страстишкам. Суетное местечко!
По мере продвижения к центру, дома становились выше и богаче на вид, а улицы сделались узкими, так что поток путников двигался еще медленней, несколько раз пришлось и вовсе остановиться…
Улица впадала в рынок, как ручеек в болото, — здесь крик стоял оглушительный, и Хагней с трудом подавил желание надеть шлем и опустить забрало, чтобы отгородиться от суеты надежной сталью. Повсюду сновали, брели, семенили люди в разнообразных одеяниях — от купцов в богатых, украшенных мехом плащах, до нищих попрошаек в лохмотьях. Все перекликались, отталкивали друг дружку,
Бремек ткнул пятками коня и догнал магистра, при этом он оттолкнул нескольких прохожих, что вызвало новый взрыв возмущенных воплей. Не обращая внимания на крикунов, ловчий привстал в стременах и проорал, указывая вытянутой рукой:
— Добрый Хагней, свернем туда! Там тише!
Толстяк кивнул, разворачивая огромного жеребца — последовал новый поток брани. Базарная толпа раздалась перед массивным корпусом лошади. Всадники выбрались из толкотни и оказались в широком ряду.
— Невольничий рынок, — пояснил охотник, — здесь посвободней. Проедем до конца и выберемся к центру.
За поворотом в самом деле народа было немного, рабы — дорогой товар, немногим по карману. По обе стороны тянулись клетки, большинство пустовало. Перед теми, в которых копошились невольники, кучками стояли купцы, неторопливо разглядывали. Хагней послал коня по проходу, ему хотелось скорей миновать неприятное место. В клетки магистр старался не глядеть, но краем глаза успевал заметить тупое равнодушие на лицах узников. Наверное, смирились с собственной участью…
Больше всего покупателей собралось перед длинной клеткой, там и товара было много, десятка два мужчин и женщин. По знаку купца в ярко-красном одеянии хозяин выволок из-за решетки девушку.
— Беру, — объявил покупатель. — Шесть рейкеров.
— Шесть рейкеров? — с наигранным удивлением повторил продавец, рослый плечистый мужчина с длинным лицом, едва ли не до самых глаз заросший жестким волосом. Несмотря на немалый рост и широкие плечи, работорговец не казался особо крупным, потому что сильно сутулился. — Да ее одежка обошлась мне дороже! А цепи на ногах? Погляди, какие цепи! Совсем новые! Тяжелые! Прикинь, сколько металла пошло на цепи! Или ты собираешься расковать красавицу? Да она сбежит в пути. Знаешь, какая шустрая!
— Можешь раздеть ее, — кивнул торговец в красном, — но цепи оставь. Семь.
Девушка разрыдалась.
— Одиннадцать.
— Ты хочешь разорить моего господина?
Торг не заинтересовал Хагнея, и магистр снова ткнул жеребца пятками в бока — ему хотелось поскорей миновать это место.
— Господин, добрый господин! — неожиданно завизжала невольница. — Добрый брат! Спасите меня! Защитите, это же ваш долг — защищать невинных! Поглядите, кто меня покупает!..
Продавец не глядя ткнул девушку локтем под дых, так что та поперхнулась криком и села в грязь.
— Ладно, десять рейкеров, — бросил он купцу в красном, — и то лишь потому, что мне надоел ее визг.
Хагней отвернулся. Он прекрасно понимал, что человек в красном покупает невольников для Алхоя Прекрасного Принца… Это его люди носят алые одеяния.
— Ох, бедное дитя, — раздался за спиной магистра голос Бремека, — мы-то и рады бы тебе помочь, да волей великого магистра нам запрещается чинить препятствия слугам Лордов Тьмы, покуда они приходят к нам с миром. Моя бы воля, я бы… Эх!