Собиратели ракушек
Шрифт:
Оливия между тем покосилась на часы и с удивлением увидела, что уже девять.
– По-моему, пора поесть, – сказала она.
Он встал, взял стаканы, из которых они пили, и пошел следом за ней – в ее маленькую столовую. Оливия включила слабый свет, и стал виден изысканно накрытый стол, лучащийся хрусталем и серебром, с корзинкой ранних лилий посредине. Несмотря на полумрак, Хэнк сразу обратил внимание на синюю стену, всю увешанную фотографиями в рамочках, и очень оживился.
– Смотрите-ка!
– Семейные фотографии, как правило, некуда девать. Я долго думала и решила вопрос радикально: заклеила ими стену.
Она прошла за стойку кухоньки, чтобы взять паштет и черный хлеб, а он стоял к ней спиной и разглядывал снимки, точно любитель живописи в картинной галерее.
– Кто эта красотка?
– Моя сестра Нэнси.
– Она очаровательна.
– Да. Была. Но теперь очень сдала, что называется, расползлась, постарела. А девушкой и вправду была очаровательна. Тут она снята незадолго до свадьбы.
– Где она живет?
– В Глостершире. У нее двое несносных детей и зануда-муж. А предел счастья для нее – это тащить по скаковому полю пару ньюфаундлендов на поводках и орать приветствия всем знакомым на трибунах. – Хэнк обернулся, на лице у него было написано глубочайшее недоумение. Оливия рассмеялась. – Вы, конечно, не понимаете, о чем я говорю?
– Только самый общий смысл. – Он вернулся к разглядыванию снимков. – А кто эта красивая дама?
– Это мама.
– А портрет отца у вас тут есть?
– Нет. Отца нет в живых. А это мой брат Ноэль. Красавец-мужчина с голубыми глазами.
– Действительно хорош собой. Он женат?
– Нет. Ему уже почти тридцать, а он все еще холост.
– У него, конечно, есть девушка?
– Такой, чтобы жила с ним вместе, нет. И никогда не было. Он всю жизнь боится потерять свободу. Знаете, из тех, кто не может принять приглашение на вечеринку из страха, что поступит другое, более престижное.
Хэнк беззвучно рассмеялся.
– Вы беспощадны к своим родным.
– Знаю. Но какой смысл цепляться за сентиментальные иллюзии, особенно в моем возрасте?
Она вышла из-за стойки и расставила на столе паштет, масло и черный хлеб с поджаристой корочкой. Потом взяла спички и зажгла свечи.
– А кто это?
– На которую вы смотрите?
– Вот. Мужчина с девочкой.
– А, это. – Оливия подошла и встала с ним рядом. – Этого мужчину зовут Космо Гамильтон. Рядом его дочь Антония.
– Миловидная девчушка.
– Этот снимок я сделала пять лет назад. Теперь ей должно быть восемнадцать.
– Ваши родственники?
– Нет, это друг. Бывший друг. Любовник, если точнее. У него дом на Ивисе. Пять лет назад я оставила работу и целый год прожила там с ним.
Хэнк вздернул брови:
– Целый
– Время пролетело очень быстро.
Она чувствовала на себе его взгляд.
– Вы его любили?
– Да. Больше, чем кого бы то ни было в жизни.
– А почему вы не вышли за него замуж? Или он был женат?
– Нет, жены у него не было. Но я не хотела выходить за него, потому что не хотела выходить ни за кого. И теперь не хочу.
– Вы с ним видитесь?
– Нет. Я с ним простилась, и на том наш роман закончился.
– А что его дочка, Антония?
– Не знаю.
– Вы не переписываетесь?
Оливия пожала плечами.
– Я посылаю ему поздравительную открытку каждое Рождество. Так мы уговорились. Одну открытку в год. С птичкой.
– Не особенно-то щедро, по-моему.
– Да, в самом деле. Вам, наверное, трудно это понять, но главное, Космо понимает. – Она улыбнулась. – А теперь, когда с моими близкими покончено, не пора ли налить вина и что-нибудь поесть?
Он сказал:
– Завтра суббота. Что вы обычно делаете по субботам?
– Иногда уезжаю из города до понедельника. Иногда остаюсь дома. Расслабляюсь. Распоясываюсь. Зову знакомых выпить и поболтать.
– У вас уже есть планы на завтра?
– А что?
– Я не назначал на субботу никаких встреч и подумал, может, возьмем машину и поедем куда-нибудь вместе? Вы бы показали мне вашу английскую природу, о которой я столько читал, но никогда не было времени поехать посмотреть своими глазами.
Ужин кончился. Они оставили тарелки на столе, выключили свет и с кофе и коньяком вернулись к камину. Теперь оба сидели на диване вполоборота друг к другу: темная голова Оливии откинута на малиновую индийскую подушку, ноги подогнуты, одна лакированная туфелька соскочила и лежит на ковре.
Она сказала:
– Я хотела завтра съездить в Глостершир к матери.
– Она вас ждет?
– Да нет. Я думала созвониться с ней перед сном.
– А это обязательно?
Оливия задумалась. Она уже решила, что поедет, а когда решение принято, можно больше не беспокоиться. Но теперь…
– Не то чтобы обязательно, – ответила она. – Просто мама была нездорова, и я у нее давно не была, а надо бы.
– А я не мог бы вас уговорить перенести поездку на другой день?
Она улыбнулась, отпила еще глоток крепкого черного кофе и твердо поставила чашечку точно на середину блюдца.
– Как же вы будете меня уговаривать?
– Ну, я попытался бы соблазнить вас обедом в четырехзвездочном ресторане. Или катанием на пароходе по реке. Или прогулкой по лугам. Тем, что вам больше нравится.