Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Колосов Леонид Сергеевич

Костов признался далее, что Тито изложил ему план, по которому он будет действовать по согласованию с англичанами и американцами. А этот план предусматривает рост антисоветских сил не только в Югославии и Болгарии, но и во всех других странах народной демократии, чтобы добиться их присоединения к западному блоку. Тито с апломбом заявил, что в странах Восточной и Юго-Восточной Европы он лично пользуется большим авторитетом и что, опираясь на этот свой авторитет и престиж новой Югославии, можно будет осуществить в упомянутых странах политику отрыва от СССР и сближения с США и Англией.

Так, в результате переговоров с Тито в ноябре 1947 года было достигнуто тайное соглашение о том,

что противогосударственный заговор в Болгарии получит поддержку вооруженных сил Югославии…»

Подобная позиция Тито была подтверждена и на тайной встрече в том же 1947 году югославского лидера с Черчиллем, который торжественно объявил своему новому «другу», что тот принят в члены мирового масонства и уже назначен магистром одной из лож. Получение этого титула было подкреплено чеком на несколько миллиардов долларов на личные расходы вождя югославских народов. Но это уже секреты масонской бухгалтерии.

Магистр-коммунист Тито активно выполнял указания своей ложи. Открываем запрещенную у нас когда-то книгу чиновника государственного департамента США Джона Кэмпбелла «Особый путь Тито»: «28 июня 1948 года — день, когда Сталин с помощью Коминформбюро изгнал «клику Тито» из рядов социалистического лагеря и мирового коммунистического движения. Следует отметить большую заслугу американского посла в Югославии У. Кеннона, который почувствовал, что создавшаяся в тот период обстановка впервые открывала возможности для осуществления практических мер по достижению целей американской внешней политики, оставшихся до сих пор мечтой, — добиться ослабления, а затем и развала советского блока».

Тито не успел развалить до конца советский блок. Он умер в мае 1980 года, недовыполнив масонские обязательства. И вот тут я подхожу к самой загадочной части рассказа. Мой тайный югославский друг доверительно сообщил, что в бетонном саркофаге мемориала (на котором, кстати, отсутствует традиционная звезда) — пусто. Мумии Тито там нет. По масонским обычаям, покойный маршал был похоронен в горах в одной из маленьких церквушек. Где она находится, эта масонская церквушка, пока неизвестно.

В один из июльских дней 1981 года меня вызвал на Лубянку уже знакомый читателям генерал Шадрин из Пятого управления КГБ, который занимался тогда борьбой с международным терроризмом и идеологическими диверсиями. Он очень ценил мои журналистские способности и иногда использовал их для написания сенсационных и разоблачительных материалов. Отношения у нас были дружеские.

— Леонид, тут для тебя есть одна приятная новость. В Италии завалился твой старый «приятель» — масон Личо Джелли. Есть идея опубликовать несколько статей об этой организации. Сначала по итальянской «П-2».

Через три часа статья была написана. Называлась она «В тени масонских лож». Генерал внимательно прочитал ее.

— Где лучше опубликовать?

— Я думаю, в «Неделе», генерал. Как раз на две полосы. В общем, на полный разворот.

— Хорошо.

Генерал снял трубку «кремлевки» и попросил ныне покойного главного редактора «Известий» Петра Федоровича Алексеева срочно опубликовать статью без сокращений в ближайшем номере «Недели». Материал, который был опубликован в 31-м номере еженедельника, наделал много шума и у нас, и в Италии, и в других странах, где ее перепечатали без сокращений, но с комментариями.

А вот продолжения темы не последовало. Когда я с новыми очередными разоблачительными статьями вновь оказался в кабинете генерала, он поблагодарил меня за работу, а потом, помолчав, сказал:

— Знаешь, Леонид, больше о масонах писать не будем. Посоветовались тут со Старой площадью. Там говорят: шум подняли — хорошо. А теперь надо подождать.

— Конечно.

Постараюсь.

Вопрос, в общем, остается открытым…

В этом месте я поставил бы вместо точки многоточие. Вопрос еще не исчерпан.

Средь стран и странствий, коими полна Вся жизнь, что так стремительно несется, Есть незабытая занозинка одна, Что Югославией пока еще зовется… Со скепсисом приехал я когда-то в ту страну. Ну разве можно с ней сравнить Италию родную? И не мечтал, что там друзей найду, И думал, что весь срок пройдет впустую Но жизнь всегда сложней любых предположений И любит нам преподносить нежданные сюрпризы. Никто не скажет, будто бы он гений И может досконально знать Судьбы капризы Короче говоря, влюбившись в ту страну Я покидал ее с тоской, потупив очи. Запомнил я белградскую луну И реже вспоминать стал Рима ночи. Поднимем же бокал за Время это, Которое в кругу мы нашем проводили, И, может, за меня — хренового поэта. Которого, возможно, вы когда-то и любили

Все правильно. Но насчет своей любви к Югославии я все же немного преувеличил. Ради рифмы, конечно.

Глава XIV

МУРА И «БУРЕВЕСТНИК РЕВОЛЮЦИИ»

«Красная Мата Хари». Так прозвали на Западе одну из самых знаменитых подруг великого пролетарского писателя Алексея Максимовича Горького (Пешкова). Героиня этой главы была известна под тремя фамилиями: Закревская, Бенкендорф и Будберг. «Буревестник революции» называл же ее просто Мурой.

Итак, речь пойдет об одном из мифов, который мне очень хочется опровергнуть и как разведчику, и как писателю. Личность Марии Игнатьевны Закревской — Бенкендорф — Будберг вряд ли вызвала какой-либо интерес, если бы не легенды и сплетни прошлого и настоящего времени. Однако поэт Андрей Вознесенский представляет ее «…пленительной авантюристкой, сквозь сердце которой прошли литературные и политические чемпионы столетия: Горький, Уэллс, Локкарт, Петерс и другие… Она ходила по канату между Кремлем и Вестминстером». Впрочем, оценки А. Вознесенского вторичны, ибо родились они после его ознакомления с книжкой некой писательницы Нины Берберовой под интригующим названием «Железная женщина». Этот «роман-информация», как окрестил его бывший бунтарь поэт, опубликованный в журнале «Дружба народов» в 1989 году, вызвал у него такое восхищение, что он написал к нему предисловие в журнале.

Однако вернемся к Марии Игнатьевне Закревской. Возникает вопрос: а почему, собственно, о ней речь? Поясняю. Потому что, во-первых, есть книжка Нины Берберовой «Железная женщина». Потому что, во-вторых, это мое итальянское расследование, ибо я обнаружил след Закревской еще на острове Капри в 1963 году, а также наличие некоторых рассекреченных архивных материалов внешней разведки. Наконец, в-третьих, оставшаяся у меня в записях конфиденциальная беседа с бывшим литературным секретарем Горького и моим добрым учителем в журналистике Михаилом Александровичем Цейтлиным-Михайловым. О последних днях «буревестник:! революции» эта беседа, которую Цейтлин просил не разглашать, пока он жив.