Соблазн Черного
Шрифт:
– Посмотрим.
Я злобно фыркнула, развернулась и утопала к братьям. Там меня закружили сразу две маленьких разновозрастных копии Коли, и, как бы я ни злилась на него за то, что чуть ли не силой вытащил из гаража Веника, но перед обаянием мелких, уже знающих свои сильные стороны в общении с женщинами, хулиганов устоять не могла.
Позволила себя увлечь, заиграть и даже не сразу поняла, что дверь в детскую открылась…
И на пороге стоит и смотрит на меня… Веник.
Знакомство
– Вот все-таки поганая эта ментовская морда, а?
Голос Вити прозвучал приглушенно. В основном, потому, что не до него было. Черный, словно в вакууме, стоял и держал в руках черно-белый карандашный рисунок… Со своей мордой. Сонной и довольной.
Рисунок был буквально в несколько штрихов, но схвачено все.
И черты лица, расслабленные, спокойные, и татухи на закинутых за голову руках, и та, что на груди… И живот даже, четкий такой… Он даже и не думал, что так выглядит. Словно модель со страниц журналов.
Или из тех альбомов репродукций, что Веснушка ему показывала еще семь лет назад. Клево очень.
Рисунок он держал бережно и старательно гнал от себя тупую и ненужную сейчас мысль, что, вполне возможно, это – единственное, что ему от нее останется в итоге.
Уже по одному тому, что такое вообще в голову залетело, можно было понять, насколько обухом по ней херакнуло осознание, что Веснушки в гараже нет. И что ушла она явно сама.
Беспорядка, вещей ее – ничего не было.
Как смогла открыться – вопрос, конечно, но то, что замок не ломали, точно.
Черный понимал, что сейчас надо действовать, выяснять, что-то делать, короче…
Но не мог, словно в тумане , не слушая вопросов Вити по поводу отсутствия его дочери в гараже, прошел по периметру, машинально отмечая все детали.
Затем поднял с разворошенной постели рисунок, да так и замер, разглядывая.
Не слышал, как Вите звонили, как он материл сначала собеседника, а потом просто в пространство высказывался.
Смотрел на прощальный привет Веснушки и никак в себя не мог прийти. Словно удар пропустил на ринге. В голове - шум, в глазах – кровь и раздвоение предметов. Бери, сука, тепленьким.
Оказывается, есть вещи пострашнее ринга. Пострашнее нокаута и подлого удара.
Женщины, оказывается, куда больнее и изощреннее бьют. И это даже не про Веснушку сейчас.
Судьба – она тоже баба.
– Вася, это же пиздец! А если б я от напряга дуба врезал? Шкет, чего замер там?
Голос Вити раздался совсем рядом, из-за плеча буквально.
Черный не оглянулся, продолжал смотреть на рисунок.
– Это дочка рисовала, да?
Витя осторожно, не вынимая рисунок из руки у Черного, словно понимая, что нифига не отдаст, повернул к себе. Посмотрел, подышал тяжело. Выматерился.
– Красиво, бля. Красиво. А тебя, шкетенка, только то спасает, что она, похоже, реально к тебе что-то чувствует. А то бы давно бы червей кормил.
–
– За то, что девочку мою увез, сверчок наглый. Убирай рисунок, думать не хочу о том, когда это она тебя, голого, рисовала, и че ты тут делал с ней… Поехали.
– Куда?
– К менту, дядьке ее. Это он, оказывается , увез Лену.
И, пока Черный осмысливал его слова, Витя направился к выходу из гаража, договаривая по дороге:
– А, в принципе, можешь и не ездить. Целее будешь. Мент – мужик душный, нервный. На раз положит.
После этого Черный, естественно, двинулся на выход, чуть ли не обгоняя Витю.
Его Веснушка нашлась, он это понял, а на всякие слова, усмешки и гипотетические пиздюли от Ленкиного дяди ему было похер. Не убьет же, это раз. А во-вторых… Не пошел бы он нахер? Вместе с папашей наглым.
Веснушка уже не их.
Она уже давно его.
Пусть и ненадолго.
Думать о том, что будет дальше, как разрулится и разрулится ли вообще ситуация с его попадаловом, сил никаких не было.
Очень хотелось Веснушку увидеть.
Посмотреть на нее, понять… Что все по-прежнему. Так, как на ее рисунке. Что она на него так же смотрит…
В машине Витя злобно обсуждал с бессловесным Васей ситуацию, при которой подлый мент , узнав, где его, Вити, дочь, почему-то не счел нужным в первую очередь набрать ему, Вите. А зачем-то поехал за племяшкой сам. И в итоге они разминулись на полчаса буквально. И сколько седых волос на и без того уже полностью седой башке и новых рубцов на сердце стоили ему эти полчаса.
Вася скалился и невозмутимо курил в приоткрытое окно одну за одной, метко и по-хамски выстреливая бычки прямо на улицу.
Черный вообще никак не комментировал ситуацию. Копил силы. Решал, как поступить.
Может, просто рассказать подполковнику про ситуевину с боями?
Но что он сделает?
Убийства там не было, а когда будет… То это будет или сам Черный, или… Или ему тоже не особо выгодно, чтоб менты были в курсе.
Рассказать про все Вите?
Черный на полсекунды представил, как он обозначает ситуацию бывалому урке, как тот смотрит на него, придурка, умудрившегося втащить его дочь в дерьмо… И как на полном ходу тупо выкидывает из тачки. А, может, сразу пришьет. Завернет по пути в лесочек и прикопает.
Он и так-то не в восторге, что Черный с Леной замутил. Смотрит зверем.
А тут вообще…
Да и это как-то… Неправильно. Словно он, пацан малолетний, и признается взрослому дяде, что жидко обосрался.
Нет уж.
Сам влетел в говно, вам и выгребать будет.
Вот только на Веснушку свою посмотрит. Еще разок хотя бы.
Так он думал ровно до того момента, как увидел Лену, мирно играющую на ковре с мелкими пацанами.
Замер в проеме, застыл, жадно пожирая ее глазами.