Соблазн двойной, без сахара

Орлова Тальяна

И когда я все же решила, что готова стать матерью, то серьезно поговорила с обоими. Они не оспаривали мое решение – эта традиция уступать мне в принципиальных вопросах сохранится

всегда. После этого Костя начал предохраняться, предоставляя моему мужу очередное право – быть отцом моего ребенка. Не знаю, было ли это принципиально для Андрея, но я и не спрашивала. Да, этот социальный атрибут мне так же был необходим. И если бы мы жили в другом мире, по другим правилам, то я позволила бы случайности решать этот вопрос, потому что втайне хотела родить и белобрысого, несносного, невыносимого сынишку, на которого бы жаловались все воспитатели и учителя. Но в чем-то я до сих пор оглядывалась, в чем-то по-прежнему не могла шагать уверенно. Потому что я научилась сопротивляться миру, ему не должно быть дела до моей жизни, но чужая жизнь – это другое. Я не имею право решать, какой она будет у моего ребенка. Потому наш Матвейка родился темноволосым и зеленоглазым обладателем серьезного личика.

Это выражение у младенца смешило и вызывало умиление. Костя только сокрушался:

– Ты монстр, Анют! Ты воспроизвела на свет второго такого же зануду, пошатнула вселенскую гармонию добра и зла!

Матвейка будет называть Костю дядей. И почему-то я уверена, что дядю он будет любить больше родителей – таких светлых людей дети просто обожают. Странный выверт судьбы: Костя, который не был предназначен для спокойных семейных отношений, мог бы стать лучшим отцом на свете. И он станет, много лет спустя и уже за рамками моей истории.

А пока мы могли иногда оставлять ребенка с няней, перебираясь на ночь в его квартиру. И на несколько часов врастать друг в друга, потому что это правильно – быть счастливыми. Правильно – провести годы своей молодости в наслаждении и ярких красках. Жизнь не ограничивается только удовольствиями, но будучи седой бабушкой, я определенно не скажу, что пустила ее в угоду чьим-то посторонним интересам.