Соблазн ей к лицу
Шрифт:
— Когда Джон… оставил нас, — очень медленно произнес Чарлз, — я как бы… ушел вместе с ним. Ничего хуже в моей жизни до тех пор не происходило. — Его глаза впились в лицо покойного брата на портрете. — Но я ошибался, бывают вещи и пострашнее. — С минуту он разглядывал картину, а затем словно встряхнулся и сумел выдавить улыбку. — Пойдем. Не стоит сегодня о грустном! Ведь мы молодожены, и у нас впереди целая жизнь. Не нужно поминать прошлое.
Взволнованная этой недосказанностью, Дафна промолчала и позволила мужу провести себя к холлу. Мысли ее все еще блуждали вокруг Джона, Дэниела и мачехи Чарлза. Означал ли столь скорый перевод темы, что Чарлз по-прежнему сильно скорбит по покойному
— Вот это и есть восточная гостиная, — объявил Чарлз. — Она большая и обычно используется для официальных приемов. Если захочешь сменить интерьер, я не против.
Когда Дафна вошла в гостиную, у нее запестрело в глазах. Создавалось впечатление, что человек, оформлявший помещение, старался истратить как можно больше денег и преследовал цель потрясти воображение гостей. Сочетание синего, бежевого и золотого, обтянутые золотой парчой кресла и диваны, сверкающие полировкой столы и стулья… Роскошная, но совершенно безвкусная обстановка.
Она прошла к большому каменному камину, где весело потрескивали дрова, и протянула к нему руки.
— Тут… мило, — вежливо сказала она.
— Я же вижу, что тебе не нравится, — хохотнул Чарлз. Он окинул гостиную взглядом, и веселье в глазах померкло. — Моя мачеха София гордилась этим помещением. Это было ее любимое детище.
Чарлз поймал пальцами ее подбородок и поднял повыше, чтобы заглянуть в глаза.
— Все так плохо?
— Ну… — Дафна отстранилась и повернулась к огню. — Да, пожалуй, я бы сменила обстановку.
Чарлз нежно поцеловал ее за ушком.
— Сделай это, милая. Я буду только рад. Теперь это твой дом, и тебе все должно быть здесь по вкусу.
Это было сказано так… с облегчением, что ли? Дафна заподозрила, что отношения между Чарлзом и его мачехой не отличались теплотой. Ведь он даже не упоминал о существовании Софии, хотя вез ее в дом, где та какое-то время жила и даже оформляла для себя комнаты. Тон Чарлза, когда он говорил о Софии, тоже был суховатым.
Дафна провела в Стоунгейте всего несколько минут, но уже успела уловить произошедшие в Чарлзе перемены. Как будто что-то беспокоило его и даже злило. Это слышалось в голосе, читалось по лицу, по мрачно сведенным к переносице бровям, в складочках заострившихся в уголках губ. Мачеха, старший брат и племянник Чарлза умерли. Возможно, их кончина была связана с какой-то трагедией? Она посмотрела на Чарлза, но его глаза ничего не выражали и казались бесстрастными. Поразмыслив, Дафна решила все же задать вопрос.
— Ты не любил ее, да?
— Не любил? — Чарлз скривился: — Это слишком мягко сказано. Я ненавидел ее. — Он обвел гостиную взглядом. — А затем я стал ненавидеть все, что имело к ней какое-то отношение, включая Стоунгейт. И чем дальше я находился от родного дома, тем лучше себя чувствовал.
Дафна подалась назад, пораженная неприкрытой яростью в его голосе.
— Ах, Чарлз! Она не могла быть настолько плохой! Бледная улыбка коснулась его губ.
— Поверь, могла. И была. — Беспокойство в глазах Дафны заставило его пуститься в объяснения. — Это был мой дом, и когда-то я любил его. Свадьба отца с Софией все изменила. Она была богатой, а отцу… отцу нужны были ее деньги. Она воцарилась здесь, навязала свои правила игры, вела себя так, словно мы с Джоном — жалкие ублюдки, пыль под ее ногами. — Он горько усмехнулся. — И она была умна, моя мачеха. На людях и в обществе это был сущий ангел, взиравший на пасынков с любовью в глазах. Даже мой отец не знал, что творится за его спиной.
— А после смерти Джона и его сына Дэниела ситуация не изменилась? Ведь вас осталось всего двое — ты и София. — Дафна взволнованно прижала руку к груди. — Неужели она не смягчилась по отношению к тебе?
Чарлз пощипал мочку уха.
— Ах да, забыл упомянуть, — раздельно, почти по слогам, произнес он. — София жила в Стоунгейте не одна. Тут еще находился мой сводный брат Рауль.
Глава 14
Дафна посмотрела на него долгим взглядом, затем спросила:
— Больше ни о каких родственниках ты не хочешь мне рассказать? Или мне всегда быть готовой к тому, что в разговоре всплывет какой-нибудь кузен или дядя? Открываешь входную дверь на стук, а там какая-то близкая тебе родня?
Чарлз усмехнулся:
— В Стоунгейте дверь открывает Гартуэйт.
Дафна усмехнулась в ответ:
— Не забудь, я только что стала частью твоей семьи. Но мне не известно ничего о твоих близких — кроме графа Уиндема и еще нескольких человек. На свадьбе присутствовало множество дальних родственников, каких-то семиюродных теток и внучатых племянников, но почти никого из самых близких членов семьи. Мне все-таки кажется, что секреты тут неуместны. Это обижает меня.
— У нашей семьи… запутанная история, — пожал плечами Чарлз. — Особенно с графской ветвью, что от деда по отцовской линии.
— Да я совсем не про деда, — фыркнула Дафна. — Меня просто беспокоит, что я почти ничего не знаю о твоих близких. Вот смотри: о том, что у тебя был брат Джон, я узнала лишь сегодня, уже будучи твоей женой и оказавшись в твоем родовом поместье. Мне кажется, это ненормально! Ты и твоя мачеха не ладили — что ж, это объясняет тот факт, что ты не стремился рассказывать о ней. Но теперь вот выяснилось, что у тебя есть еще один брат. И где же он? Сколько ему лет? Когда мне ждать встречи с ним? — Она насмешливо прищурилась. — Или ты сейчас опять скажешь, что он погиб при трагических обстоятельствах?
Выражение лица Дафны подсказало ему, что она сдерживается из последних сил, чтобы не разразиться более длинной и гневной тирадой. Да, не такими он представлял их первые минуты пребывания в Стоунгейте! Конечно, рано или поздно рассказать о Рауле и Софии пришлось бы, но в любом случае позже, не тотчас по приезде. Следовало с самого начала хотя бы упомянуть Рауля, обмолвиться парой слов, чтобы теперь не приходилось мучительно искать объяснение своему молчанию. Любопытство Дафны было вполне обоснованно, но все-таки их отношения развивались так стремительно, что для откровенных признаний просто не нашлось времени. Ну не мог же он, в самом деле, как-нибудь за чаем прошептать ей на ушко: «Кстати, дорогая, я уже рассказывал тебе о своем старшем брате Джоне, который был убит? Или о том, что его сын совершил самоубийство? А упоминал ли я, что моя мачеха была убита безумцем, тем самым человеком, который убил также и моего сводного брата Рауля?»
Даже Дафне, самой дорогой женщине в его жизни, Чарлз не мог поведать о том, что именно Рауль и был тем самым безумцем и что история была куда более гадкой, чем ее официальная версия.
Прошла минута, другая, Чарлз не проронил ни слова, и Дафна устало вздохнула:
— Ну что ты молчишь? Или у тебя есть веские причины избегать разговора о Рауле?
— Ты угадала, — кивнул он. — И главная причина в том, что я не хочу обрушивать на тебя все семейные скелеты из шкафов в первый же час твоего пребывания в Стоунгейте.