Соблазн на всю ночь

Карлайл Лиз

Его голова дернулась вверх, в глазах промелькнуло изумление. Но тут же на губах Тристана заиграла ленивая улыбка.

– Трудно отрицать правду, – согласился он. – Я действительно прекрасно понимаю, о чем этот невежа думает. Но справедливости ради отмечу, что я нашел вас первым. И это дает мне некоторые преимущества.

Тристан Толбот продолжал соблазнять ее, его слова витали вокруг нее как легкий дурман, который не давал ей возможности ясно мыслить, все вокруг нее начинало слегка искажаться и представать в иллюзорном свете.

– Вы смеете заявлять о каких-то

правах на меня? – наконец сказала Федра. – Но я не настолько глупа, сэр, чтобы поверить в то, что вам действительно нужны эти права. А теперь мне бы хотелось поскорее разрешить один очень важный для меня вопрос. Скажите мне, почему вы интересовались моим старшим братом?

С безразличием, которое было, как Федра догадалась, наигранным, Толбот толкнул носком своего ботинка крошечный кустик мха, выбившийся между плит, из которых были сложены ступеньки.

– Просто любопытство, если хотите, – объяснил он. – Я был поражен совпадением.

– Каким совпадением? – продолжала расспрашивать его Федра.

Толбот перенес вес своего тела с носков на пятки, его взгляд устремился куда-то в глубины сада.

– Дело вот в чем… тот убитый… Горский, он был русским, как вы знаете.

По венам Федры стал подниматься холод.

– Так вы сказали…

– Собственно говоря, моя дорогая, это сказали вы. – Глаза Толбота впились в ее лицо, и на этот раз в этом взгляде было что-то темное, тяжелое, проникающее ей в самое сердце. – И ваш брат… по происхождению он наполовину русский.

– На четверть, – возразила Федра. – Но он ничего не знает о России, он не был там больше двадцати лет Нэш законопослушный, достойный человек, Толбот. Прекрасный брат и настоящий патриот. И вы должны перестать виться вокруг него как назойливая муха. Вы слышите меня?

Толбот смотрел на нее так, как, вероятно, сытый лев смотрел бы на замершую перед ним жертву, размышляя, стоит ли ее съесть или лучше остаться лежать и переваривать то, что есть в желудке. Она слишком много сказала, подумала про себя Федра. И говорила при этом чересчур агрессивно. Толбот пожал плечами и снова сложил руки на груди.

– Знаете ли, Фе, – тихо заговорил он, – я восхищаюсь вами и завидую вашему брату. В моей семье никто не обращает на меня внимания. Никто из них никогда не попытался бы и пальцем пошевелить, чтобы защитить меня. А уж такого пыла и такой страсти, какие обнаружили вы, и вовсе ожидать не приходится.

Федра приготовилась снова защищаться, но когда его слова дошли до ее сознания, она неожиданно успокоилась. И еще в глазах Толбота она увидела нечто такое, что подсказало ей – необходимость бросаться в атаку отпала. И это что-то сильно напоминало нежность. Так, значит, вот какой была его жизнь. Без семьи, без привязанностей и без взаимных обязательств. И, соответственно, не приходилось ни на кого рассчитывать.

Господи, подумала она, сейчас ей совсем не нужно еще и это сочувствие. Хватит с нее уже и желания.

– Прошу вас, Толбот, оставьте Нэша в покое. – Ее голос сделался совсем мягким. – Он не заслужил того, чтобы его втягивали в какую-то грязную историю. Прошу вас, поверьте, он не

имеет ко всему этому никакого отношения.

– Вы произнесли это таким уверенным тоном, – прошептал он. – Но именно излишнее подчеркивание вашей уверенности заставляет меня думать, Фе, что вы что-то скрываете. Меня ни на минуту не покидает это чувство.

– Я не обязана выслушивать это, – проговорила она низким, слегка дрожащим голосом. – И не обязана отчитываться перед вами в чем-либо.

Федра повернулась, собираясь уйти, но Толбот схватил ее за руку. На этот раз его пальцы с силой впились в ее тело. Он снова смотрел на нее своим тяжелым, цепким взглядом.

– Неужели вы не можете понять, Фе, что я вам не враг? – Голос Тристана внезапно дрогнул от переполнявших его эмоций. – Я хочу только помочь вам. Защитить от того, чего вы так боитесь.

– Защитить меня? – Она с беспокойством стала вглядываться в его глаза, словно пытаясь понять, говорит ли он правду. – Именно это вы сейчас пытаетесь сделать?

Он опустил глаза.

– Боюсь, что да.

Они стояли друг против друга, его пальцы ощущали приятную мягкость ее ладони, ее дыхание смешивалось с его дыханием. И вдруг внутри его что-то обмякло, в его взгляде снова появилась нежность. Тихо выругавшись, Толбот накрыл ее губы своим ртом.

Это был поцелуй, совершенно лишенный какой-либо искусственности. Тристан с жадностью прижался к ее губам. И Федре внезапно захотелось поверить ему. Положиться на него, оказаться защищенной кольцом его сильных рук. Нечто похожее на стон сорвалось с ее губ. Ее руки, хотя Федра и не хотела этого, заскользили по его груди, по мягким бархатистым лацканам сюртука. Одной рукой Тристан обхватил ее за талию, другую положил ей на затылок. Мгновение – и он с силой притянул ее к себе, послышался тихий шелест шелка. Потом, прижав Федру спиной к деревянной колонне, он стал со страстью и даже какой-то безжалостностью целовать ее.

Губы Тристана продолжали ласкать ее рот. Когда его язык разомкнул ей губы и проник внутрь, Федра внезапно перестала сопротивляться и полностью подчинилась его воле. Дом, беседка, темные деревья, потоки звуков – все слилось в крутящийся вокруг нее вихрь и исчезло. Бесконечно долго они стояли, прижавшись друг к другу, и наслаждались этой близостью.

– Господи Боже мой, – проговорил он. – Я, должно быть, сошел с ума. – Тристан говорил шепотом, но с таким неистовством, какое Федра не ожидала в нем обнаружить. Она молча смотрела на него и не знала, как же ей вести себя дальше.

Ночь снова наполнилась звуками. Из раскрытых окон все еще лились звуки музыки, слышалось позвякивание хрустальных бокалов, отдаленный смех. Все это постепенно возвращало Федру к действительности.

– Прошу прощения, – прошептала она, отходя от Тристана. – Вы, должно быть, подумали, что я…

Он грустно рассмеялся:

– Извиняться следовало бы мне. Я представлял сейчас, как вы, моя дорогая, прекрасно выглядели бы без одежды, с распущенными волосами, струящимися по плечам и спине. Но как жаль, что мы с вами не можем позволить сейчас себе этой роскоши!