Соблазненная Горцем

Куин Пола

— Убирайтесь из моего сада!

Обернувшись на крик Изобел, горец смерил ее свирепым взглядом.

— Вы меня слышите? — Она стояла, сердито подбоченившись, не сводя яростного взгляда с ног Тристана; ее темно-рыжая коса развевалась на ветру. — Ни шагу дальше!

Посмотрев под ноги, Тристан увидел кустики тимьяна, мяты и репейника. Сад Изобел.

— Сделайте шаг влево и сойдите с грядки. Тристан снова почесал грудь и осторожно шагнул в сторону, опираясь на палку. Это маневр дался ему с трудом.

— Вы пытаетесь уничтожить

то, что не сумели погубить при падении?

— Так вы помолвлены?

Руки Изобел безвольно повисли. Что ж, по крайней мере у нее хватило совести выглядеть смущенной. Наверное, ломает голову, откуда он узнал.

— Да:

Тристан кивнул и отвернулся, не зная, что на это ответить. А впрочем, какого черта? Пора объясниться начистоту.

— Почему вы не были откровенны со мной в Англии, когда я спрашивал, есть ли у вас жених? Знаете, сколько я перевидал на своем веку девиц вроде вас?

Лицо Изобел застыло, взгляд сделался ледяным.

— Я не желаю даже думать о том, скольких девиц вы знали, лживый негодяй!

— Что? — рассмеялся Тристан. — Я? Это вы…

— Я узнала о помолвке всего за несколько дней до того, как вы явились сюда. Я не лгала вам. У меня нет ничего общего с потаскушками из числа ваших знакомых, Тристан Макгрегор. Это вы мне солгали!

Она узнала о помолвке лишь несколько дней назад? Проклятие! Что же он наделал? Зачем набросился на нее?

— Изобел, подождите.

Изобел резко повернулась, собираясь бежать прочь, но Тристан поймал ее за руку:

— Черт побери, я… простите меня, не знаю, что на меня нашло…

Он не мог выдавить ни слова, хотя прежде никогда не страдал косноязычием. Так почему же теперь язык отказывался ему повиноваться?

— Оставьте меня.

— Вы его любите?

— Изобел? — послышался громкий окрик Патрика. — Что ты здесь делаешь?

— Пустите меня!

В голосе Изобел звучала паника. Тристан отпустил ее руку. Поспешно повернувшись к брату, она ответила:

— Я говорила с мистером Макгрегором о погубленных растениях.

Патрик оглянулся на трех младших братьев, высыпавших из дома вслед за ним.

— Вам что, нечем заняться? — проворчал он, махнув рукой в сторону поля.

Потом с непроницаемым лицом окинул взглядом Изобел и Тристана.

— Можете вернуться в дом, — сказал он горцу. — Посидите перед огнем в гостиной или поднимитесь к себе в спальню и отдохните. Мы будем дома позднее. Идем, Бел.

— Я немного задержусь.

Патрик неуверенно замер.

— Посмотри на него. — Она указала на Тристана, который стоял, опираясь на трость. — Он не в том состоянии, чтобы причинить мне зло.

Когда братья наконец ушли, Изобел повернулась к горцу. В глазах ее сверкала обида. Тристан клял себя за глупость. Правы были женщины, называвшие его безрассудным негодяем.

— Вы сказали правду, я солгал вам, Изобел, — признался он. — Вы не похожи ни на одну женщину

из тех, кого я когда-либо знал. У меня вырвались эти опрометчивые слова, потому что я боялся никогда больше не встретить такую девушку, как вы.

Взгляд Изобел смягчился, но уже в следующий миг она нахмурилась и, выпрямившись, перекинула через плечо длинную косу.

— Как долго вы еще намерены притворяться? — строго спросила она. — Когда вы наконец признаетесь, зачем явились сюда? Нам обоим известно, что Алекс здесь ни при чем.

— Я сказал вам, что привело меня к вам. Я хотел положить конец вражде и еще… увидеть вас снова.

— Зачем?

Тристан потянул за край пледа: шерстяная ткань раздражала зудящую от укусов кожу. «Гнусный маленький ублю…»

— Волдыри все еще болят?

Он с огорчением заметил, как обеспокоенность в глазах Изобел сменилась подозрением.

— Да, грудь чешется как черт знает что.

Не сказав больше ни слова, она прошла мимо него к грядкам и наклонилась над высоким кустом, росшим на краю сада. Сорвав три листка, Изобел положила один из них в рот и начала жевать. Потом сделала Тристану знак приблизиться, следя, чтобы тот не наступил на грядки. Когда горец подошел, она сняла с него плед, обнажив покрасневшую грудь. Тристан понятия не имел, что она собирается делать, и невольно попятился, увидев, как Изобел вынимает изо рта растертый лист. Шагнув вперед, она со вздохом произнесла:

— Я не пытаюсь отравить вас, Макгрегор. Это растение снимет раздражение и предотвратит заражение.

Не дожидаясь согласия горца, Изобел принялась натирать волдыри зеленой кашицей. Она казалась невозмутимой, Тристан же почувствовал, как по спине прошла дрожь, а тело мгновенно налилось жаром. Эти нежные, теплые, необычайно чувственные прикосновения пробуждали в нем жгучее желание.

Изобел положила в рот еще один листок, и Тристан заворожено замер, глядя, как она жует, а затем достает изо рта новую порцию снадобья.

— Вам лучше?

— Да, — хрипло прошептал Тристан, когда ее тонкие пальцы скользнули к его животу.

Мышцы судорожно сжались, ему отчаянно захотелось сдавить Изобел в объятиях и впиться поцелуем в эти сладкие, манящие губы.

— Еще один листок.

Она поднесла ко рту последний лист и растерла его зубами, но когда протянула руку к Тристану, он схватил ее за запястье:

— Перестаньте, Изобел, если не хотите довести меня до безумия, я и так сгораю от страсти.

В скупом вечернем свете ее лицо побледнело. Она приоткрыла рот, будто в немом протесте, и Тристан с трудом поборол в себе желание завладеть ее губами. О, как бы он хотел притянуть ее к себе, прижать ее ладонь к своей пылающей плоти и начать исцеление! Боже, он едва владел собой. Но он собирался многое доказать Изобел и себе самому. «А что можно доказать девушке, помолвленной с другим?» — подумал Тристан и отпустил ее руку.