Соблазненная подлецом
Шрифт:
Она послала ему испепеляющий взгляд.
— Впрочем, кораблекрушение и угроза пойти на дно вместе с судном могут оправдать легкую забывчивость. Вы любите его?
Разумеется, нет, если она смогла забыть о нем, когда ее целовал другой мужчина. Она чувственна, но не без сознания. Однако Люк помнил, что Эйврил не знала поцелуев прежде.
— Люблю? Нет, я не ожидала даже, что буду любить его. Любовь, разумеется, не имеет ничего общего с браком в аристократических семьях.
— Вы думаете в точности так же, как и я. Брак — это династия и земли. Ваш отец нашел вам подходящую партию?
Должно
— Я никогда не встречалась с ним и не получала от него писем, но папа устроил все так, что в этом не было нужды. Это превосходная партия для меня, — добавила она. — Все так говорят. — В этих словах звучал оттенок непокорности, за которым он почувствовал ее сомнения. — Его отец — граф Кингсбери.
Эйврил будто козырь на стол положила.
— Да, на бумаге — очень хорошая партия.
Люк кивнул.
— Вы знаете его?
— Я встречал его. — Люк тщательно сохранял бесстрастность в голосе. — Но незнаком с его сыном.
Если этот Брэдон такой же мот и игрок, как его отец, тогда Эйврил ожидал самый неприятный удар. О чем только думал ее отец?
— Полагаю, ваша семья состоит в отдаленном родстве с Кингсбери?
— О нет, — улыбнулась она.
«Обороняется, — подумал Люк. — Интересно, что дальше».
— Мой отец, сэр Джошуа Хейдон, коммерсант.
Таким образом, многое прояснилось. Граф Кингсбери, несомненно, обеспечил бы превосходное состояние своей новоиспеченной родственнице. Но что, спрашивается, получал сэр Джошуа? Возможно, влияние на судейских чиновников, с которыми близко знаком граф. По сути, это торговая сделка. Люк пересмотрел свои предрассудки. Он не восхищался дочерьми обрюзгших городских торговцев, не уделял им и толики внимания. Д’Онэ не женится по расчету. Эйврил, однако, казалось, лишена всякого намека на вульгарность.
— Господи, Брэдон будет беспокоиться, когда известие, что корабль затонул, достигнет его, — сказала она, нахмурившись.
Похоже, ей не приходило в голову, что виконт обеспокоится куда более, когда обнаружит, что его невеста провела несколько дней неизвестно где, не сопровождаемая матерью. Мисс Хейдон вполне могла обогнуть половину мира, выжить в кораблекрушении и в конце концов обнаружить помолвку разорванной, а себя — отвергнутой.
Но это не проблема Люка. Он должен был захватить два брига, противостоя серьезным трудностям, и сделать это с командой, будто вышедшей из преисподней, после чего ему останется только молиться, чтобы все это помогло раздобыть доказательства, разоблачить предателя и восстановить собственную честь.
Опекать, подобно старой леди, невинную барышню в этих обстоятельствах невозможно. С того момента, когда он принял решение оставить ее в этой заброшенной лечебнице и не сообщать о ней военному судну, ее репутация была настолько близка к гибели, что уже не важно, произойдет ли с ней что-нибудь. Эйврил Хейдон уже не невинна в глазах света, и, даже если он будет держать в узде свои желания и инстинкты, это ничего не изменит.
Он смотрел на нее, думая об этом, и его тело наполнялось мужской силой. Она олицетворяет собой искушение, и он не в настроении жертвовать собой.
Глава 7
— О чем вы задумались? — спросила
Господи, он должен был снова одеть ее сегодня, это одеяло сводило его с ума. Но прошлой ночью он слишком устал и был слишком рассеян, чтобы обращать внимание на неистовый зов мужского естества. Теперь же соскальзывающее с ее плеча одеяло, растрепавшиеся волосы, смущенно раскрасневшееся лицо мощно излучали женственность, хотя он и был убежден, что она не контролирует происходящее.
— О чем я задумался? О жизни, — ответил Люк совершенно честно. Какая же он сволочь! Достанет ли ему низости действительно погубить эту девушку? — Не сомневаюсь, что ваш жених будет беспокоиться. Он не станет сомневаться и причислит вас к жертвам. Ваше чудесное воскрешение не столь однозначно.
Выражение ее лица изменилось, она закусила нижнюю губу, как если бы хотела подчинить себе свои эмоции. Может быть, чувствовала его истинные желания, поскольку мысли его были неотступны и откровенны.
— Что с вами?
Он знал, что говорит резко, но не изменил тона. Нельзя позволить себе увязнуть в проблемах женщины, которая ничего общего не имеет с его миссией. Если она думает, что спасший ее человек питает к ней некоторую привязанность, то ошибается. Он давно научился не привязываться ни к чему на свете. Эйврил просто оказалась жертвой войны и чудом выжила.
— С этим всем мы можем разобраться потом, — добавил Люк. — Несколько дней ничего не решат.
— Не так просто это сделать. Я стараюсь не думать о моих друзьях с «Королевы Бенгалии», — заметила Эйврил. — Ваши слова о воскрешении заставили меня вспомнить о заупокойной службе в море. Во время рейса умер моряк, и слова, сказанные о нем, отличались от тех, которые звучат на суше. Но вы, конечно, знаете об этом…
Она умолкла, и Люк увидел, что перед ее глазами снова возник кошмар того плавания.
— «И тогда отдало море бывших в нем», — процитировал Люк.
Он произносил эти слова за всю жизнь слишком много раз, чтобы запомнить все завернутые в парусину тела, что сбрасывались после них за борт.
— Да, это те слова. Я хотела бы знать, сколько человек умерло на «Королеве» и скольких отдаст море, чтобы семьи могли похоронить тех, кого любили.
— Размышления об этом вам не помогут, — сказал Люк. — Они только ослабят. Будет время оплакать этих людей, когда вы окажетесь в безопасности.
— Я понимаю, что я не в безопасности, — проговорила она холодно. — И постараюсь впредь не беспокоить вас неуместными переживаниями.
Люк испытал внезапное и совершенно необъяснимое желание прижать ее к себе — просто и нежно обнять, чтобы успокоить. Он попытался вспомнить, когда в последний раз утешал женщину, и понял, что это случилось во время отпуска. Его отец был казнен, и мать уже не смогла оставаться сильной, зарыдав на руках сына.
Маман недолго прожила после этого. Он потерял всех, кто был важен для него. И ему было удобнее не привязываться к кому-либо, не начинать вовсе никаких отношений, поскольку все это могло причинить боль и отвлечь от выполнения долга — службы на флоте. Иногда ему казалось — позволь он себе новые привязанности, они, по крайней мере, послужили бы каким-то подобием якоря, принадлежностью хотя бы к чему-то на этом свете.