Соблазни меня в сумерках
Шрифт:
– Это еще мягко сказано, – мрачно отозвалась Поппи. Однако повернулась в объятиях и прижалась к нему, скользнув рукой ему на затылок.
– Я весь извелся, – ворчливо признался он. – Я не желаю, чтобы ты переживала за кого-либо, кроме меня. Даже если я этого не заслуживаю.
При мысли о том, что быть любимым для Гарри пока еще непривычно, обида Поппи растаяла. Дело не в том, что он не доверяет ей, он сомневается в себе. Наверное, в том, что касается ее, он всегда будет собственником.
– Ты ревнуешь, – мягко укорила она, притянув его голову к себе на плечо.
– Да.
– И напрасно. Я ничего не испытываю
Но Гарри не шелохнулся, продолжая держаться за нее, как за спасительный канат. Поппи подозревала, что он был слишком переполнен чувствами, чтобы заняться чем-нибудь другим в этот момент.
– Это цитата из Эразма, – сообщила она. – Любимого монаха моего отца, после Роджера Бекона. «Нет большего счастья для человека, чем быть самим собой». – Гарри молчал, и она не удержалась, чтобы не добавить несколько слов: – Я хочу, чтобы ты был счастлив, нелепый ты человек. Я хочу, чтобы ты понял, что я люблю тебя именно за то, какой ты есть.
Дыхание Гарри сделалось затрудненным и неровным. Он обнимал ее так крепко, что понадобилась бы сотня мужчин, чтобы разорвать объятие.
– Я люблю тебя, Поппи, – прерывисто произнес он. – Я люблю тебя так сильно, что это настоящий ад.
Поппи подавила улыбку.
– Почему ад? – сочувственно спросила она, гладя его по затылку.
– Потому что теперь я рискую очень многое потерять. Но я все равно буду тебя любить, так как не вижу способа прекратить это. – Он осыпал поцелуями ее лоб, веки и щеки. – Во мне столько любви к тебе, что я мог заполнить ею несколько комнат. Нет, зданий. Ты была бы окружена ею, куда бы ни пошла, ты бы дышала ею, ощущала ее вкус, чувствовала бы ее кончиками пальцев... – Он пылко приник к ее губам, заставив приоткрыть рот.
Последовавший поцелуй мог сровнять горы с землей и стряхнуть звезды с небосвода. Он мог заставить ангелов петь, а демонов рыдать. Страстный, требовательный, опаляющий душу, он мог сдвинуть земной шар с его оси и заставить вращаться в другую сторону.
Так по крайней мере показалось Поппи.
Гарри подхватил ее на руки и понес к кровати. Опустив ее на постель, он расправил пышную массу ее волос.
– Я не хочу делить тебя ни с кем, – сказал он. – Я намерен купить остров и увезти тебя туда. Корабль раз в месяц будет доставлять припасы. Остальное время мы будем проводить вместе, одеваться в листья, питаться экзотическими фруктами и заниматься любовью на пляже...
– А через месяц ты возьмешь в руки местную экономику и займешься экспортом местных товаров, – закончила она.
Гарри застонал, признавая правоту ее слов.
– Боже... Как только ты меня терпишь?
Усмехнувшись, Поппи обвила руками его шею.
– У меня есть свои причины, – сказала она. – И потом, это справедливо, ведь ты терпишь меня.
– В тебе все безупречно, – отозвался Гарри с горячностью. – Ты сама и все, что ты говоришь или делаешь. И даже если у тебя имеются крохотные недостатки...
– Недостатки? – возмутилась Поппи.
– Они нравятся мне больше всего.
Гарри раздел ее, хотя часть его усилий ушла на борьбу с Поппи, которая мешала ему, пытаясь раздеть его. Они сражались со своей одеждой и, несмотря на острую потребность друг в друге, то и дело заливались хохотом, запутавшись
Поппи всхлипывала и стонала от наслаждения, которое все нарастало, а он ловил эти звуки губами, упиваясь ими, пока она не затихла, переполненная эмоциями.
Гарри пристально смотрел на жену, его лицо блестело от испарины, зеленые глаза светились, как у тигра. Поппи обвила его руками и ногами, словно пыталась слиться с ним в одно целое.
– Я люблю тебя, Гарри, – произнесла она слова, от которых у него перехватило дыхание, а тело пронзила дрожь. – Я люблю тебя, – повторила она, и он вонзился в нее глубоко и жестко, обретя собственное высвобождение.
Позже она свернулась калачиком рядом с ним, а он запустил пальцы в ее волосы, перебирая шелковистые пряди. Они заснули вместе, свободные от всех ограничений.
А на следующий день Гарри исчез.
Глава 26
Для человека, время которого было расписано по минутам, как у Гарри, любая задержка была не просто необычным явлением, она была смещением основ. Поэтому, когда Гарри не вернулся в отель после своего полуденного визита в фехтовальный клуб, Поппи не на шутку встревожилась. Когда прошло три часа, а Гарри все не было, она вызвала Джейка Валентайна.
Тот не замедлил явиться. Он был чем-то расстроен, русые волосы разлохматились, словно он рассеянно ерошил их пальцами.
– Мистер Валентайн, – сказала Поппи, нахмурившись, – вам что-нибудь известно о местонахождении мистера Ратледжа?
– Нет, мэм. Кучер только что вернулся без него.
– Что? – спросила она в замешательстве.
– Кучер ждал его в обычное время, в обычном месте. Когда мистер Ратледж не появился в течение часа, он зашел в клуб и навел справки. В ходе поисков выяснилось, что мистера Ратледжа нигде нет. Тренер по фехтованию опросил посетителей, не видели ли они, как он ушел, или, возможно, садился в карету, или хотя бы упомянул о своих планах, но никто не видел мистера Ратледжа и не слышал о нем после того, как он закончил тренировку. – Джейк помедлил, проведя кулаком по губам нервным жестом, которого Поппи прежде за ним не замечала. – Похоже, он исчез.
– Это случалось с ним раньше? – спросила она.
Джейк покачал головой.
Они уставились друг на друга, понимая, что случилось что-то нехорошее.
– Поеду в клуб и попробую что-нибудь разузнать, – сказал Джейк. – Кто-то должен был что-то видеть.
Поппи взяла себя в руки и приготовилась ждать. Возможно, ничего не случилось, сказала она себе. Возможно, Гарри отправился куда-нибудь с приятелем и вернется с минуты на минуту. Но инстинктивно она знала, что что-то случилось. Ее била дрожь, кровь стыла в жилах. Оцепенев от ужаса, она бродила по комнатам, а затем спустилась вниз, в главную контору, где служащие пребывали в таком же расстройстве.