Соблазнить дьявола
Шрифт:
Ее широко раскрытые глаза блестели, как он надеялся, от света канделябра. Внезапно она встала и принялась ходить по столовой, останавливаясь, чтобы взять безделушку или подсвечник.
– Оцениваешь пробу? – спросил он, стараясь вернуть голосу шутливость.
Мать бросила на него мрачный взгляд, затем провела кончиками пальцев по стене.
– Право, Элерик! Пурпурные матерчатые обои в столовой? Ты хотя бы имеешь представление, насколько это вульгарно?
Маркиз не имел. Обои
– Я безнадежный профан, – сказал он, подхватывая вилкой мясистый черный трюфель. – Но если вы находите вульгарным это, мэм, тогда взгляните на мои розово-красные драпировки в спальне.
– Элерик, – тяжело вздохнула мать, – я уже видела твою гостиную. Она выглядит как дешевый бордель.
– Мама, – с улыбкой возразил Девеллин, – моя любовница устраивает здесь оргии, а не литературные салоны.
– Элерик! – Забыв про матерчатую обивку и драпировки, мать вернулась к столу. – Ты любишь всех шокировать, не так ли?
– Человек использует таланты, коими наградил его Бог. Теперь Девеллин искал в салате редиску. Он любил яркое, острое. Наподобие Руби Блэк.
– Ты не мог бы хоть на секунду оставить в покое эту кучу зелени, Элерик, и попытаться вынести умную беседу?
– Конечно. – Девеллин отложил вилку. – Но две минуты назад ты сама просила меня продолжать обед.
– Да, но это было до того, как ты отказался прийти на похороны.
– Хочешь, чтобы я умер с голоду? – подмигнул он. – Не выйдет, мама.
– Прекрати, Элерик. Прекрати шутить, есть, пить и говорить о своих шлюхах, просто слушай. Пора вам с отцом помириться. Ты знаешь, он ужасно сожалеет. И всегда сожалел. Он не имел в виду то… ну, что сказал. Вот почему я пришла. Нужно, чтобы ты помирился с ним. Пожалуйста. Маркиз искоса взглянул на нее.
– После разговора об отце настанет очередь лекции о поиске жены и выполнении семейного долга, не так ли?
Мать в отчаянии всплеснула руками:
– Господи, нет! Я люблю тебя и не пожелаю тебе в жены ни одну из тех женщин, которых я знаю. Кроме того, у меня не хватит сил разлучить тебя со всеми этими танцовщицами и актрисами. Полагаю, одна из таких или, может, обе лежат сейчас в твоей ванне, пока мы тут разговариваем.
– В этом доме нет женщины.
– Понимаю. Тебя снова бросили?
– Да. Снова. Попытайся сдержать радость.
– Элерик, дорогой мой, – вздохнула мать. – Найди себе другую. Найди двух или трех. Меня это больше не интересует. Но ты достаточно пребывал в горе и раздражении, так не может продолжаться. Ты нужен мне и своему отцу, попытайся справиться с этим. Прошу тебя.
Девеллин молчал. Ему не хотелось видеть мать несчастной. Он вдруг заметил, как дрожит ее рука, которой она
– Элерик, у него сердце, – тихо сказала она, словно обращалась к скатерти.
Пол будто качнулся под его стулом.
– У него… сердце?
– Ему недолго осталось, – прошептала она.
– Недолго?
– Может, несколько месяцев. – Она пожала плечами. – Ну, год или два, если будет жить спокойно. Если не будет расстраиваться. Если…
– Если я проглочу свою гордость и попрошу прощения? Да? Не выйдет, мама. Я делал это шесть месяцев. И напрасно. Его единственный сын умер, помнишь? Не будем начинать все сначала.
Лицо матери выражало страдание.
– Ты наследуешь титул герцога, мой дорогой. Представь, как это выглядит.
– Господи, мама! Неужели ты правда считаешь, что меня хоть в малейшей степени заботит, как это выглядит? Разве я когда-нибудь вел респектабельную и осмотрительную жизнь?
– Нет, конечно. Только вот кого ты хочешь этим наказать, себя или отца?
Девеллин покачал головой.
– Ты слишком все драматизируешь. Я никогда ведь не был святым. И Грег тоже.
Поднявшись со стула, мать подошла к нему и положила ладонь на его руку.
– Послушай меня, Элерик. Молодым людям нужно перебеситься, затем они меняют свою жизнь. Вы с Грегори были просто озорными.
– Ты читаешь слишком много романов, мама. Я давно уже не молодой человек. Отец знает, что ты здесь?
– В хорошем браке нет секретов, Элерик.
– И что он сказал?
– Ничего. Хотя не запретил мне.
– Разумеется, он бы не посмел, – кисло улыбнулся маркиз.
В глубине дома начали бить часы, и мать поцеловала его в щеку.
– Мне пора. Я останусь у тети Адмиты до среды, хорошо?
– Не жди меня, – предупредил Девеллин. – Тетя все еще разговаривает с этим нориджским терьером, которого считает умершим мужем?
– Ну и что в этом такого? Хорас, по общему признанию, очень красивая собака.
– Да, волос у него больше, чем когда-либо имелось у дяди Хораса.
– Ради Бога, Элерик! Давай прекратим разговор об этой глупой собаке. Я хочу тебе сказать нечто важное.
Девеллин понял, что ничего хорошего это ему не сулит.
– В следующем месяце у твоего отца будет семидесятый день рождения, и я хочу открыть дом на Гросвенор-сквер. – Мать сжала его локоть. – Я даю бал, Элерик. Первый с тех пор, как мы… как умер Грег. Ты подумаешь об этом? Он может стать его последним днем рождения.
– Не питай особых надежд, мама, хорошо? Просто обещай мне.
Лорд Девеллин проводил мать до двери, затем вернулся в гостиную, чтобы продолжить выпивку и бесцельное хождение из угла в угол.