Соблазнить магната
Шрифт:
— Я… я не езжу верхом.
Уайет ожег ее взглядом:
— Вы выросли на коневодческой ферме, не ездите верхом и при этом упрекаете меня в некомпетентности?
Ханна рассвирепела. Она не тратит миллионы на дело, о котором не имеет ни малейшего понятия. Но если она будет возражать, то поставит под угрозу финансовую поддержку центра.
— Мне не нужно ездить верхом, чтобы любить лошадей.
— Почему вы не ездите верхом?
Ханна сжала кулаки так, что ногти впились в ладони:
— Это не имеет отношения
Тремя широкими шагами Уайет приблизился к ней.
Она ощущала жар его тела и вдыхала головокружительный аромат дождя и мужского одеколона. Притяжение снова возникло между ними, так что ее соски напряглись. Ханна скрестила руки, чтобы скрыть непроизвольную реакцию, но поняла, что защитная поза скорее выдаст секрет, и опустила руки.
— Почему вы не ездите верхом, Ханна? — повторил Уайет глубоким голосом, вызвавшим дрожь во всем ее теле.
— Цитируя вас, моя личная жизнь — не ваше дело.
— Только до тех пор, пока она не мешает работе.
Но пока вы не убедите меня, что ваш Центр обретения равновесия — не просто дорогостоящее хобби, на меня и мою чековую книжку не рассчитывайте. Сердце Ханны упало, а он продолжил:
— Вам нужен стимул, чтобы начать говорить, док? Хорошо. С моей точки зрения, это выглядит так: вы играете в добрую самаритянку, тратя впустую деньги и время. Ваши действия рискованны, а результат не очевиден. Убедите меня в обратном, если сможете.
Ханна разозлилась:
— Моя мать погибла в седле. Тогда мне было десять лет. Уж извините меня за то, что я предпочитаю любить лошадей, стоя обеими ногами на земле.
Отповедь не отпугнула Уайета — наоборот, зажгла в его глазах огоньки интереса.
— Как это случилось?
У Ханны перехватило горло — она не любила вспоминать это.
— Мама показывала мне, как не упасть в воду, преодолев препятствие. Мы несколько раз повторяли это, потому что я никак не могла усвоить. Ее конь оступился. Они оба не поднялись.
Это был единственный раз, когда Ханна намеревалась победить любой ценой. За это пришлось заплатить жизнями двух существ, которых она любила…
Осмелившись взглянуть на Уайета, в его глазах Ханна увидела то, чего никак не ожидала, — понимание и сочувствие. Это ее потрясло. Он мягко притронулся к ее плечу:
— Мне очень жаль.
Как и в конюшне, его прикосновение наполнило тело женщины теплом.
— Это было давно, — пробормотала она.
— Порой потери нашего детства труднее всего забыть.
— Звучит так, будто вы знаете, что это такое…
— У всех бывают трудные времена. — Его пальцы сжали ее плечо, и воздух между ними сгустился, стал наэлектризованным, словно перед грозой.
Зрачки Уайета расширились, из приоткрытых губ вырывалось прерывистое дыхание.
Нельзя было ошибиться в определении того ощущения, что росло внутри Ханны, разрывая легкие. Она хотела его. Своего босса. Своего врага.
«Это невозможно.
Уайет наклонил голову. Каждая клеточка ее тела кричала: «Беги!»
Но она не смогла.
Ошибка.
Это слово эхом отозвалось в голове Уайета еще до того, как он коснулся губ Ханны, но чертово чувство, переполняющее его с того момента, как они встретились, толкнуло мужчину вперед. Потом он ощутил шелк ее теплых губ. И не смог остановиться.
Ханна напряглась, но, прежде чем он отстранился, ее губы слегка раздвинулись, а потом женщина расслабилась, ее грудь слегка прижалась к его груди. Язык Уайета пробежал по ее губам, но этого было недостаточно, чтобы утолить его желание.
Аромат Ханны опьянил его, словно бокал неразбавленного виски, так что голова пошла кругом, а тело запылало.
Почему она? Почему именно эта женщина, которая воплощает все, что он презирает? Неужели ему недостаточно тех уроков, что он получил раньше, — от таких же, как она? Прежде чем Уайет смог разобраться в своем странном влечении, Ханна вырвалась, закрыла рот рукой, в ее широко раскрытых глазах плескался страх.
— Вы не должны… Вы мой босс.
Что он делает?! Его жизнь, дом и работа остались в Эшвиле. Ферма «Сазерленд» предназначена для Сэма. Из-за Ханны Уайет и так провел здесь куда больше времени, чем собирался. Но трогательный взгляд голубых глаз и трагическая история гибели ее матери всколыхнули горькие воспоминания об отце. Разница была лишь в том, что его отец не умер. Он просто взял и ушел.
— Вы правы. Это… это не очень умно, — пробормотал он.
Однако Уайет видел ее томные глаза, пылающие румянцем щеки и затвердевшие соски — явные признаки того, что гормоны Ханны буйствовали так же неукротимо. И, как бы глупо и непрактично это ни было, он хотел ее.
Ханна наверняка прочитала это в его глазах, потому что она прерывисто вздохнула и отошла подальше:
— Я не собираюсь с вами спать, Уайет. Даже ради спасения моих лошадей.
О, черт!
— Спасение ваших лошадей зависит только от финансовой стороны дела. — Сжав кулаки и стиснув зубы, он противился требованию своего тела, как мог. — Покажите мне отчеты.
Ханна побледнела, но решительно вздернула подбородок:
— Центр — это намного больше, чем денежная прибыль.
— Так обычно говорят о том, что приносит одни убытки.
Она указала на полку, забитую журналами:
— О нашей программе много пишут, это бесплатная реклама фермы. Вы не можете недооценивать это.
— Ханна… — предупреждающе прорычал Уайет.
Ханна пристально посмотрела на него. Выглядела она при этом более решительной, чем раньше.
— Я уверена, вы в курсе, сколько денег приносит «Сазерленд». Ферме нужна эта благотворительная программа, чтобы не было претензий со стороны налоговой инспекции.