Соблазнительная цветочница
Шрифт:
Подавив вздох сожаления о своем безрадостном прошлом, Джемайма наконец заснула…
Глава 7
Проснулась она от легкого позвякивания фарфора и шороха раздвигающихся штор. Солнечный свет золотым душем хлынул на ее постель. Легкая скованность и боль напомнили ей, как она встретила рассвет. Ничего удивительного, что она спала мертвым сном и даже не заметила, когда встал Алехандро.
Джемайма посмотрела на часы — половина первого! Горничная поставила поднос с чаем на прикроватный столик, положила на кровать халат и спросила, где госпожа будет
— Спасибо, я поем на террасе, — ответила она, вставая и надевая тапочки.
Следом за горничной Джемайма вышла из комнаты и начала подниматься по узкой винтовой лестнице. Когда-то это было ее самым любимым местом — здесь можно было хоть ненадолго укрыться от любопытных глаз. На террасе она почувствовала, как нагретый камень отдает ей свое тепло. Перед ней открывался изумительный вид на долину, простирающуюся далеко на восток, туда, где виднелись снежные шапки Сьерра-Маунтэнс.
Снизу донесся детский смех. Подойдя к краю террасы, Джемайма увидела на зеленой лужайке две крохотные фигурки. Должно быть, это Альфи играл в мяч с Пласидой. Ну и мамашей она показала себя в первый же день! Твердо решив провести остаток дня с сыном, Джемайма села за стол и принялась за еду. Она и в самом деле проголодалась и с аппетитом съела весь завтрак. Потом вернулась в свою комнату и достала из чемодана зеленую майку и белые бриджи, чтобы надеть их после душа.
С завивающимися в мокрые кольца волосами Джемайма спускалась по главной лестнице, когда услышала женские голоса. Да и как не услышать — голоса звучали на пределе их громкости, дополненные контрапунктом мужского баса. Они доносились из большой комнаты на первом этаже. Рядом, подслушивая, стояли двое слуг, явно довольные неожиданным развлечением. В следующий момент дверь распахнулась и из комнаты с горящим лицом вылетела Беатрис. Слуги тут же поспешили исчезнуть.
— Что происходит? — спросила ее Джемайма.
— Мама очень обиделась на Алехандро, — смущенно пробормотала Беатрис.
— О… — Подавив любопытство и не считая нужным вмешиваться в семейные дела, Джемайма прошла мимо двери. — Я собиралась пойти поиграть с Альфи.
Желая избежать продолжения семейной сцены, Беатрис с радостью присоединилась к ней.
— Алехандро попросил маму переехать в наш дом в поместье, — заявила Беатрис.
Ошеломленная этой новостью, Джемайма даже остановилась:
— В самом деле?
— Ее вещи уже начали упаковывать. Мама просто в шоке. Я никогда еще не видела, чтобы Алехандро был так непреклонен. Но до тех пор, пока в доме не будет все готово, ей придется пожить в отеле.
— Теперь я понимаю, из-за чего весь этот крик… — Джемайме не хотелось притворяться, что она испытывает сожаление, и все же ее поразило столь скорое развитие событий.
— Я буду скучать по своему племяннику, — призналась Беатрис.
— Но разве ты тоже уезжаешь? — удивилась Джемайма.
— Мама хочет, чтобы я поехала с ней.
— Но я этого не хочу! И уверена, Алехандро тоже не хочет. — Джемайма знала, что Алехандро очень любил свою сестру и ему совсем не нравилась полная ограничений жизнь, которую ей приходилось вести рядом с матерью.
Беатрис
— Я вам действительно не помешаю, если останусь?
— Конечно не помешаешь! Я всегда рада твоему обществу, особенно когда Алехандро надолго уезжает по своим делам.
— Не знаю… Мачеха никогда не простит мне такого предательства, — задумчиво пробормотала Беатрис, явно ошеломленная открывшейся перед ней перспективой новой жизни. — Я не уверена, что смогу пойти против ее воли…
Джемайма нахмурилась:
— Ты сказала… мачеха? Разве донья Гортензия твоя мачеха? Или мне послышалось?
Беатрис сдвинула брови.
— А ты разве не знала? — спросила она. Ее мысли были заняты решением, которое ей предстояло принять. — Конечно, мы привыкли звать ее мамой. Мне было только три года, а Алехандро и месяца не исполнилось, когда наша мать умерла…
Как это похоже на Алехандро! Он просто «забыл» просветить Джемайму насчет этого факта. Но теперь ей стало ясно, почему донья Гортензия всегда была так холодна к своему старшему сыну.
— Но ведь Марко… ее сын?
— Марко родился через четыре года после того, как донья Гортензия вышла замуж за нашего отца, — кивнула Беатрис. — Она была очень расстроена, когда узнала, что Марко не может унаследовать больше того, что ему следовало по завещанию, поскольку это означало, что пришлось бы продать поместье.
Альфи, увидев их, побежал к ним через лужайку. Подхватив на руки пухлого малыша, Джемайма предложила Пласиде немного передохнуть.
Глядя, как Беатрис играет в мяч с Альфи, Джемайма надеялась, что у ее золовки хватит смелости освободиться от контроля своей мачехи и остаться в замке.
Почти через час к ним присоединился Алехандро. На нем были легкие хлопчатобумажные брюки и такая же рубашка с закатанными рукавами. Встретив взгляд золотистых глаз, Джемайма покраснела, вспоминая интимные моменты прошлой ночи. Альфи просиял, увидев отца, и бросил ему мяч. Беатрис извинилась и ушла, сказав, что ей нужно помочь собраться донье Гортензии.
Джемайма сумела придержать свое любопытство, пока Алехандро и Альфи дурачились с мячом. Когда они вдоволь наигрались, Алехандро предложил спуститься к озеру, а потом прокатиться на машине.
— Я и не знала, что донья Гортензия твоя приемная мать!
Алехандро сжал губы:
— Она единственная мать, которую я помню. Моя родная мать умерла вскоре после моего рождения.
— Представляю, какая это была потеря для твоего отца, — тихо проговорила Джемайма.
Алехандро хмыкнул:
— Не прошло и полгода после ее смерти, как он снова женился. Гортензия, а не моя мать была любовью его жизни! Он благословлял землю, на которую она ступала, и чуть не довел всех нас до банкротства, стараясь всегда давать ей самое лучшее.
Теперь Джемайма не была так уж уверена насчет его безмятежного детства.
— Они были счастливы?
— Он был счастлив, но она… Не думаю, что она когда-нибудь чувствовала себя удовлетворенной. Отец очень беспокоился о Гортензии и, когда умирал, просил меня и Беатрис всегда относиться к ней как к родной матери. Это было его последним желанием. До сегодняшнего дня мне не приходило в голову, что, во всем потакая ей, я поступаю нечестно по отношению к тебе.