Соблазнительница (Дэнни Бойд)

Картер Браун

— Это очень похоже на тайное любовное свидание — я имею в виду горничную Гаса и этого Обистера, — сказала Аннет. Голос ее прозвучал вдруг так скучно, обыденно. — Я думаю. Гас должен об этом узнать, при всем том, что я терпеть не могу сплетничать.

— Не думаю, что Гас очень удивится. Он рассказал мне сегодня утром, как определить, интересует ли Тину тот или иной парень, по тому, как она начинает вилять задом.

— Перестань врать, да к тому же так противно! — бросила она мне в лицо.

— Итак, помоги мне. — Я закурил и улыбнулся ей. — Ты ведь бывала на этих приемах? Я слышал, там

откалывают лихие номера.

— Я присутствовала только на двух. — В ее ответе прозвучала некоторая натянутость. — А то, что ты слышал, я думаю, сильно преувеличено.

Я отпил немного виски, обманчиво мягкого на вкус, и подивился, как быстро лицо Аннет вновь превратилось в холодную непроницаемую маску.

— Все пытаюсь вспомнить, какой именно скандал послужил причиной изгнания Гаса из мира кинобизнеса, — сказал я. — Да никак не получается.

— Ему предъявили ложное обвинение, — сказала она скучно. — Несколько влиятельных людей были вовлечены в грязное дело, связанное со сводничеством. Когда они узнали, что полиция дозналась об этом и собирается все широко обнародовать, они вместе решили, что кто-то должен быть принесен в жертву. Нужно было известное имя, чтобы публика осталась довольна, и Гас показался самым подходящим. Им было все равно, виноват Гас или нет, все, чего они хотели, — это спасти собственные шкуры. — Она наклонилась ко мне через столик. — А знаешь ли ты, что Гас даже не был арестован? Не набралось достаточного количества свидетельских показаний, чтобы доказать его причастность к этому грязному, мерзкому, отвратительному делу. Но это уже не имело значения — общество отвернулось от него. Толпе было безразлично, виноват он или прав, им нужен был идол, которого они могли бы свергнуть с пьедестала и смешать с грязью.

Ее голос вдруг оборвался, она спрятала лицо в ладони. Спустя полминуты она подняла голову, и я увидел следы слез на ее щеках.

— Прости, Дэнни, — прошептала она. — Ты не отвезешь меня домой?

— Конечно. По-моему, ты по уши влюблена в этого Гаса Терри, я не прав?

— Это заметно, да? — слабо улыбнулась она. — Вот почему я сижу здесь с тобой — побоялась, что ты можешь как-нибудь навредить ему. — Она легонько вздохнула. — Теперь ты знаешь все мои сокровенные тайны, Дэнни. Наверное, мне следует самой заплатить за ужин?

— Об этом я уже позаботился, дорогая, — успокоил я ее, — и мне бы не хотелось повторять эту процедуру вновь.

Ее квартира находилась в небольшом шикарном здании в двух милях дальше по дороге, ведущей к резиденции Гаса Терри. Я не был допущен в апартаменты, и это меня нисколько не удивило.

— Спокойной ночи, Дэнни. — Она чмокнула меня в щеку. — Ты был так добр ко мне сегодня.

В вольной трактовке такое поведение женщин обычно обозначает, что они благодарны вам за чудесно проведенный вечер и за то, что им при этом удалось сохранить свою невинность, или что-то в этом роде. Но в случае с Аннет крылось что-то совсем другое. Что именно? Эта мысль не покидала меня весь долгий путь до “Бэй-отеля”.

Было уже далеко за полночь, когда я въехал на подъездную дорожку, ведущую к парадному подъезду. Я был в расстроенных чувствах, размышляя о загубленном вечере, проведенном с самой очаровательной женщиной, какую

можно встретить лишь раз в сто лет.

Дэнни Бойд, его профиль и все остальное остались стоять под дверью ее квартиры — да еще вдобавок получив братский поцелуй на прощанье!

...Этого было достаточно, чтобы усомниться в отсутствии своих проблем у гостиничного портье.

Я не обратил особого внимания на огни вырулившего из боковой улочки автомобиля, который несколько притормозил, не доезжая до отеля. Как сказала мамаша пятнадцатилетнего юнца, когда в них пробуждается половое чувство, тебе уже нет времени думать о чем-то еще, а я бы добавил — и слава Богу!

Я завернул на площадку для парковки и притиснул свой драндулет к самой дальней стене ограды. Когда я уже собирался выйти из машины, свет фар приближающегося на полной скорости автомобиля ударил мне прямо в лицо. Я моментально передумал выходить и вместо этого перепрыгнул на заднее сиденье.

Последовало ровное урчание мотора проезжающего мимо автомобиля, и как только он поравнялся с моим, раздалось три отчетливых выстрела. Я оставался лежать распластанным на заднем сиденье, уткнувшись в подушки, до тех пор, пока звук мотора не затих вдали. Тогда я осторожно поднял голову и осмотрелся. Ограждение было бетонным, и на нем красовались теперь три большие выбоины, расположенные примерно на одной линии через двенадцать дюймов каждая.

Несясь бешеным аллюром к спасительной двери отеля, я снова отметил про себя, как точно я угадал в Джонни профессионала с самой нашей первой встречи. Я упрекнул себя, что все-таки недооценил его, — три аккуратные выбоины в стене как раз на уровне моей груди были лучшим тому доказательством.

Глава 5

Я никогда не мог понять, что такого особенного во всех этих помещениях полицейских участков, неизменно лишающих меня присутствия духа: стоит мне переступить порог, как ноздри начинают раздуваться, глаза — бешено вращаться, плечи — подергиваться, и владения лейтенанта Шелла не были исключением.

Сержант с бычьей шеей и лицом, по которому словно бы прошелся паровой каток, проводил меня в кабинет Шелла, буркнул что-то на непонятном первобытном диалекте и оставил наедине с моей взбудораженной нервной системой. Минут через пять, которые показались мне вечностью, вошел лейтенант Шелл, притворив за собой дверь и одарив меня сочувственным взглядом, будто я был узником Бастилии в незапамятные революционные деньки.

— Бойд? — Казалось, он слегка удивился, увидев меня. — Вы не привели с собой убийцу? Или решили вернуть полученный от Моргана гонорар?

Он обошел вокруг стола и устроился поудобнее в потрепанном вращающемся кресле.

— Итак, что привело вас сюда? — продолжал лейтенант.

— Разве нельзя было покрасить кабинет в более жизнерадостный цвет? — спросил я с отчаянием.

Он хмуро смотрел на стены несколько секунд, потом озадаченно спросил:

— А чем вам не нравится этот цвет?

— Он как засохшая кровь, — пробурчал я. — Давно засохшая кровь.

— Я всего лишь государственный служащий, — сказал он. — Не ставьте меня на одну доску с вашими лихими сыщиками и не равняйте возможности наших бюджетов.