Соблазнительное предложение
Шрифт:
Он вернулся рано утром. Эмма так и не сомкнула глаз, но, услышав, что в замке поворачивается ключ, отвернулась к стенке и притворилась спящей. Он, спотыкаясь, ввалился в комнату, сквернословя себе под нос. Запер дверь, снял рубашку и упал рядом с ней на кровать. От него ужасно несло спиртным, и слезы снова навернулись на ее глаза.
– Эмма?
Голос звучал невнятно, он произнес ее имя так, будто это незнакомое ему иностранное слово.
Она зажмурилась и не ответила.
Он прижался
– Прекрасный ангел. Спи, любовь моя.
Только теперь одна-единственная слеза скатилась по щеке Эммы, оставляя за собой горячий, болезненный след.
На следующее утро Эмма проснулась от запаха яиц, ветчины, гренков и горячего кофе.
Она пошевелилась, потянулась. Вспомнила вчерашнюю ночь, и в груди у нее что-то сжалось, когда она увидела Люка – тот встал с кресла, держа в руках поднос.
Эмма придала лицу бесстрастное выражение.
Люк сел на край кровати, поставил поднос на колени и посмотрел на нее с бесконечной нежностью.
– Как твоя щиколотка?
Когда Эмма осторожно подвигала ею, ступню пронзила боль.
– Все так же.
– Я заказал тебе завтрак.
– Спасибо.
Она села, подвинулась назад и уперлась спиной в стену, стараясь не шевелить больной ногой и не морщиться от прикосновения одеяла, соскользнувшего на пол.
Увидев содержимое подноса, Эмма широко распахнула глаза: две чашки кофе, причем в одной много сливок, как она любит, и только одна тарелка, на которую горой навалены яйца, ветчина, гренки, сладкие булочки и масло.
– Чтобы ты набралась сил, – сказал он, внезапно став похожим на полного надежды мальчишку.
Эмма потянулась к тарелке, но Люк перехватил ее руку.
– Позволь тебя покормить.
– Я не инвалид и могу поесть сама.
– Знаю. Но… сегодня утром мне бы очень хотелось покормить тебя завтраком.
Эмма точно знала, что он делает – пытается загладить вчерашний уход.
Она вздохнула и сказала:
– Я в жизни не съем столько всего.
– Надеюсь, ты поделишься со мной.
Неискренне улыбнувшись, Эмма кивнула.
Он намазал гренок маслом, оторвал кусочек для нее и кусочек для себя. Меняясь вилкой, они ели яйца и мясо, и в конце концов Эмма поняла, что желудок ее приятно полон. Люк убрал поднос на стол и снова сел на кровать. Держа в руках чашку с кофе, Эмма смотрела на Люка, и в голове у нее бушевало множество вопросов и обвинений. От воспоминаний о том, что он вынудил ее чувствовать себя брошенной, где-то глубоко внутри словно образовалась темная яма.
Но ведь он ей говорил, что в конце концов именно это и случится. Так чему удивляться? И все-таки Эмма жалким голоском спросила:
– Почему ты вчера не вернулся?
Люк посмотрел
– Прости.
Неужели вот такое бесцветное извинение может усмирить бушующие в ней темные чувства? Ох, вряд ли.
– Ночью я сидел в пабе, – сказал Люк, – и думал только об одном – какой я лжец. Как много я тебе врал.
Эмма уставилась на него. Сердце внезапно бешено заколотилось.
– Я больше не могу врать тебе, Эм.
– А в чем дело? – осторожно спросила она.
Ну что еще такое? О чем он, черт возьми, говорит? Может, он женат? Или это как-то связано с его тайными делами в Вустере?
Люк сглотнул с такой силой, что даже кадык дернулся, и вид у него внезапно сделался очень неуверенный.
– Прошлым летом я кое-что узнал. Что-то, полностью изменившее мою жизнь, но при этом многое объяснившее о моем прошлом. – Он уставился на простыни, затем перевел взгляд на Эмму. – Как тебе хорошо известно, моя мать пропала в апреле. Во время поисков моему брату пришлось обратиться к барону Стэнли. Ты о нем слышала?
– Нет.
– Его земли прилегают к Айронвуд-Парку. Стэнли хотел, чтобы его дочь Джорджина вышла замуж за Трента, и попытался вынудить брата к этому браку.
– Как? – выдохнула Эмма.
– У него имелись сведения, просто сокрушительные, о двух моих братьях – Марке и Тео. И обо мне.
Эмма в замешательстве нахмурила брови.
– Что за сведения?
Люк отвернулся и уставился в окно, к которому она прислонялась в долгую вчерашнюю ночь.
– Я не родной брат герцога Трента, – тусклым голосом сказал он. – Я сводный брат, только по матери. Я незаконный сын вдовствующей герцогини Трент и лорда Стэнли.
Эмма непонимающе смотрела на него.
– Когда Трент был еще младенцем, у моей матери завязалась короткая любовная интрижка с лордом Стэнли. Старый герцог об этом узнал и, конечно, пришел в бешенство, но согласился вырастить меня как родного сына, при условии, что правда о связи матери и Стэнли никогда не выплывет наружу.
– Боже правый, – пробормотала Эмма, – и ты ничего не знал?
Он медленно кивнул.
– Ничего. Почти двадцать восемь лет я считал, что герцог Трент – мой отец.
– О, Люк, я тебе так сочувствую!
– Никто из нас не знал. Ни Трент, ни я, ни остальные братья, ни сестра. Нас всех держали в неведении, пока прошлым летом Стэнли не открыл правду в попытке вынудить Трента жениться на его дочери.
– Но герцог на ней не женился, – задумчиво протянула Эмма. – Он женился на горничной.
– На Саре. – Уголок рта Люка дернулся. – Тренту удалось избежать этой катастрофы. Джорджина Стэнли – та еще штучка. Они с моим братом никогда не смогли бы поладить.