Соблазны бытия

Винченци Пенни

* * *

Джайлз по-прежнему находился в глубокой депрессии. После обеда он шел к себе в кабинет – якобы работать. Но Хелена очень часто заставала его понуро ссутулившимся за письменным столом и тупо смотрящим перед собой. Казалось, он заглядывал в будущее и оно очень не устраивало его.

Джайлз и физически чувствовал себя неважно. У него без конца болела голова, он плохо спал и испытывал отвращение ко всему.

Работа в «Литтонс» совсем не радовала Джайлза. После гибели Барти мать стала невероятно придирчивой и оспаривала даже самые второстепенные

его решения. Маркус Форрест откровенно считал его идиотом и старался везде, где только можно, игнорировать. Задуманная Джайлзом серия книг в мягкой обложке терпела неудачу за неудачей, в основном из-за недостатка средств на рекламу и мощной конкуренции не только со стороны «Пенгуина», но и «Пана» и «Фонтаны». Выкуп акций казался ему чем-то далеким и неосуществимым.

Единственным утешением служила книга, которую он все-таки намеревался издать. Все началось довольно странно. Весной, вскоре после гибели Барти, одна женщина прислала в издательство рассказ о своей жизни в Шотландском Высокогорье. Текст был частично напечатан на машинке, а частично написан от руки. Женщина жила затворницей в глуши, на небольшой ферме. Единственными ее спутниками были олени, бродящие по окрестным холмам.

Книга представляла собой практически дневник ее жизни в обществе оленей. Большинство оленей были совсем ручными, и женщина дала им имена.

– Назовите книгу «Олений дневник», – улыбаясь, предложил Кейр, когда узнал о рукописи.

Джайлз с удовольствием прочел милый, бесхитростный рассказ. Однако описываемая там жизнь была далека от идиллии. Однажды женщина нашла серьезно раненную олениху, запутавшуюся в колючем подлеске. Трудно сказать, почему охотник не стал преследовать свою добычу. Женщина сумела дотащить олениху до дому и выходить… В рукописи была глава о красавце-самце, который каждое утро приходил на ферму и съедал приготовленное ему угощение – зелень с ее огорода. После трапезы олень разрешал себя гладить, и женщина вела с ним беседы… Другая глава рассказывала об олененке, брошенном матерью. Хозяйка вырастила его, и молодой олень был предан ей, как собака… Женщине пришлось принимать трудные роды, когда детеныш шел ногами вперед. Рассказ об этом был полон душераздирающих подробностей… У Джайлза щипало в глазах, когда он читал о смерти оленихи, которая чем-то отравилась.

Все олени имели не только имена, но и характеры. Рассказы о них перемежались с любовно сделанными описаниями шотландской природы. Произведение подкупало своей искренностью.

Женщину звали Джоанна Скотт. Она обладала не только писательским даром, но и неплохо рисовала. К рукописи она приложила пару своих акварелей. Джайлзу захотелось приобрести права на роман, добавить к имеющимся еще несколько авторских акварелей и издать книжку к Рождеству.

Джей отнесся к его затее скептически. Часть редакторов – тоже. Кейр рассматривал рукопись как забавный курьез, но Селия с самого начала поддержала Джайлза.

– Разве такая книга может провалиться в Англии, где очень любят животных? Джайлз, я решительно на твоей стороне. Пригласи эту женщину в издательство. С ней надо заключать контракт.

Спустя несколько недель

Джоанна Скотт приехала в Лондон. Это была очень высокая и невероятно тощая женщина, с морщинистым, обветренным лицом, не слишком опрятными седыми волосами, разбросанными по плечам, которые обтягивал старомодный жакет. Она говорила с таким сильным шотландским акцентом, что в издательстве ее едва понимали.

– Я плохо представляю ее на рекламных плакатах, – сказал Джей.

– Внешность можно подправить. Изменить прическу, – парировала Селия. – И потом, нам вовсе не обязательно помещать ее фотографию.

– Читатели подобных книг всегда хотят видеть фото авторов.

– Мы не обязаны идти на поводу у читателей, – не сдавалась Селия. – Попросим ее нарисовать свою ферму. Это очень понравится.

Книгу поставили в план, приурочив ее выпуск к Рождеству.

– Идеальная книга для рождественского подарка. Если мы затянем с выпуском, другие издательства могут перехватить у нас идею.

Семья была немало удивлена выбором Джайлза. Как правило, он не поддерживал выпуск книг такого рода.

– Что пойдет у нас следующим номером? Мемуары о королевской семье? – хихикая, спросила Элспет.

Литтоны в штыки принимали шумный успех мемуаров Марион Кроуфорд – гувернантки маленьких принцесс.

* * *

– Чарли, ты себя хорошо чувствуешь?

– Вполне, – ответил он.

– Вид у тебя жуткий. Совсем усталый.

– Есть немного.

– А почему? Что-то случилось?

– Понимаешь, мой бизнес… не ладится.

– Ой, Чарли, я так сочувствую тебе. Мне кажется… В общем, ты выбрал не очень удачное время для его начала.

– Согласен, очень неудачное. Мне было трудно сосредоточиться.

– Что тебе сделать? Хочешь чаю? Или лучше «Мартини»?

Дженна часто слышала, как Чарли рассказывал, что ее мать готовила лучший «Мартини» на всем Манхэттене, и потому изо всех сил старалась овладеть материнским искусством.

– Лучше «Мартини». Спасибо тебе, радость моя. Ты так добра ко мне.

– И ты всегда был добр ко мне.

– Тут такое дело, – медленно произнес Чарли, – мне придется продать свой бизнес. Он приносит одни убытки. Будь у меня сейчас деньги, со временем все бы наладилось.

– Чарли, это ужасно. Тебе нельзя продавать свой бизнес. Я поговорю с попечителями.

Дженна заранее знала, что из ее затеи ничего не выйдет, однако решила попробовать. Она начинала все больше уставать от Джейми и Кайла и их бесконечных «нет» в ответ на все ее просьбы, касавшиеся Чарли.

Сегодняшний день не был исключением.

– Мне очень жаль, – как всегда, начал Кайл, – но в данный момент мы не имеем права трогать деньги из твоего фонда, даже если бы нам очень хотелось.

– А вам этого совсем не хочется, – сказала Дженна, сердито глядя на них обоих. – У меня есть другая идея. Я могу взять кредит под гарантию. Я читала об этом в газетах.

Дженна стала интересоваться финансами и читала соответствующие разделы газет. Она следила за котировкой своих акций и набиралась других знаний, чтобы в дальнейшем уметь разумно вкладывать деньги.