Соблазны бытия

Винченци Пенни

– Нет, – ответила изумленная Барти. – Нет, Чарли, не узнала бы.

Правда, на следующий день она поняла, что это не совсем так. Она догадалась бы, или, по крайней мере, у нее возникли бы подозрения на этот счет.

Чарли отодвинулся. Он избегал смотреть Барти в глаза.

– А я знаю. Не хотел, чтобы так получилось. Для меня это было слишком трудно и даже невозможно.

– Почему невозможно? – искренне удивилась Барти.

– Барти, не притворяйся дурочкой. У тебя все равно не получится.

– Извини, Чарли, но я действительно ничего не понимаю. Ты уж лучше объясни.

– Ты очень богатая, очень влиятельная женщина. Ты вполне могла бы спрятаться

за фасадом деловой женщины, в одиночку воспитывающей Дженну. Ты могла бы и дальше устраивать девчонкам потрясающие уик-энды с катанием верхом и хождением под парусом. Но мы оба знаем, что это не настоящая ты.

– Почему же? Вполне настоящая.

– Нет, Барти. Не настоящая. Ты сделала на редкость успешную карьеру, у тебя было удивительное замужество.

– Удивительное, но не во всем, – возразила она.

– Все равно это нечто экстраординарное. Твоя жизнь сама напоминает роман. Ты владеешь одним из крупнейших издательств, здесь и в Лондоне. Ты вращаешься среди богатых и знаменитых. У меня совсем другая жизнь. Мы с тобой по-разному смотрим на вещи и оба знаем: меня волнует нехватка денег, а тебя, похоже, их избыток.

Тема была более чем деликатной, а Чарли – слишком гордым. Он никогда не жаловался Барти на свое финансовое положение и лишь однажды вскользь сообщил, что учебу Кэти оплачивает бабушка. Барти довольно легкомысленно предложила вложить деньги в его бизнес, отчего Чарли не шутку рассердился:

– Я бы себя возненавидел, если бы согласился на это. Прошу тебя никогда больше не затевать разговор на подобную тему. И так непросто поддерживать равновесие в наших отношениях.

– Почему? Я что-то не понимаю.

– А должна бы понимать, – довольно резко и почти грубо сказал Чарли.

Вечер окончился рано и у обоих оставил тяжелое чувство. Вплоть до этого момента Чарли больше ни разу не упоминал о деньгах.

– Ты ведь выросла в богатой и знатной семье.

– Ошибаешься, Чарли. И в том и в другом случае.

– Ты сейчас начнешь говорить о бедности и жизни в трущобах, – поморщился он. – Но это было в самом раннем твоем детстве. А потом, в возрасте двух лет или около того, леди Селия взяла тебя в свой дом, и ты росла среди сказочного богатства. Все твои возражения, Барти, будут неубедительными. Так могу ли я соперничать с твоим уровнем?

Его нервозность и страдания не были наигранными. Барти стало очень неловко. Она вдруг увидела себя его глазами: богатая, очень избалованная женщина, одинаково властная на работе и дома. Пусть и не точная, но копия Селии. Когда-то Барти мечтала быть похожей на Селию. Мечта осуществилась. Эта мысль шокировала Барти, и на ее глаза навернулись слезы.

– Ну что ты, Барти? – спохватился Чарли. – Не надо плакать. Я совсем не хотел тебя расстраивать. Я просто…

– Чарли! – перебила его Барти, захлестнутая злостью и печалью. – Чарли, постарайся понять. Где бы я потом ни воспитывалась, я родилась в трущобах. Ты хоть представляешь, что это такое? Прежде всего это тесное жилище и большая семья. Как ты знаешь, я была пятым по счету ребенком. Мы жили в сырой полуподвальной комнате. Четверо старших детей спали в одной кровати, а малыши вроде меня – в ящике. На день малышей привязывали к стулу, чтобы они не ползали где попало и не покалечились. Женщины в трущобах знали лишь беспросветную работу с раннего утра и до поздней ночи. Они недоедали, поскольку пища была нужна мужчинам и детям. Прямо в комнате были натянуты веревки, на которых постоянно сушилось белье. Отец заваливался домой пьяным и бил мать, срывая на ней злость. А потом мать била

нас, срывая свою злость, поскольку она устала, отчаялась и не представляла, откуда ей взять сил. В семье вроде моей не мечтали о детях, не ждали их. Дети появлялись всегда не вовремя, и собственная мать считала их проклятием. Да и какие дети могли родиться у вечно недоедающей, измученной работой матери? Слабые, уродливые. Они почти сразу умирали. И эти младенческие смерти вызывали ужас, но не потому, что родители были убиты горем. Похороны означали дополнительные расходы. Тех из детей, кто выживал и вырастал, ждало повторение жизни своих родителей. Зачатки образования, тяжелая работа и никакого просвета. – (Чарли молчал.) – Да, потом меня забрали из этого ада. Но знаешь ли ты, Чарли, что благодеяние имело свою оборотную сторону? Меня хорошо кормили, хорошо одевали, дали образование. Однако свою родную семью я потеряла. За исключением Билли, все мои братья и сестры от меня отказались. И даже в этом богатом доме мне было одиноко. Я росла, толком не понимая, кто я, обязанная вечно и за все благодарить. Добавь к этому постоянное ощущение своей неполноценности. Вот тебе оборотная сторона моей привилегированной жизни. Думаешь, я настолько оторвалась от реальности, что уже не понимаю обыкновенных людей с их заботами и тревогами? Если ты так думаешь, это очень несправедливо с твоей стороны. Честное слово, я не заслужила такого отношения к себе.

Последние слова Барти потонули в рыданиях. Она плакала бурно. К открывшимся старым ранам добавились новые, нанесенные представлением Чарли о ней. Он сидел и долгое время просто смотрел на нее, затем пододвинулся и обнял:

– Я так не думаю. Нет, я совсем так не думаю. Знаешь, раньше я не понимал, как тяжело тебе было.

– Теперь, надеюсь, понимаешь.

– Да, понимаю. И еще сильнее восхищаюсь тобою. Твоей стойкостью, твоими достижениями. Все это тебе нелегко досталось.

– Ошибаешься, – ответила она, шмыгая носом. – Да, представь себе. Даже Лоренс и все это… – она вяло обвела рукой гостиную, – достались мне сравнительно легко. Вопреки моим желаниям. Я совсем ничего не хотела и рада, что большая часть ко мне не попала.

– Какая большая часть?

– Я про деньги Лоренса. В основном они достались его детям от первого брака. Фонд, попечительский совет и так далее. То, что имеем мы… точнее, я, – это лишь вершина айсберга.

– Внушительный, однако, айсберг, – тихо произнес Чарли.

– Да, приличный. Поскольку он не знал о Дженне, она, естественно, ничего не получила. Мне по завещанию отошли оба дома и приличное количество акций. Этого нам достаточно. Более чем достаточно.

– А ты не думала о том, чтобы побороться еще за какую-то часть наследства? Если не для тебя, так для Дженны?

– Чарли, зачем? Ради чего?

– Ну хотя бы ради того, что твоя дочь имеет право на большее. И ты тоже.

Вид у Чарли был обескураженный, и это удивило Барти.

– Неужели это так важно?

– Не знаю, – сказал он и, заметив ее внимательный взгляд, торопливо добавил: – Нет, конечно. Думаю, тебе эти средства просто не нужны.

– Чарли, я хочу тебе кое-что сказать.

– Слушаю.

– Я надеюсь… даже очень надеюсь, что ты способен видеть сквозь все атрибуты моей богатой жизни. Что ты видишь меня настоящую.

– Конечно способен. – Чарли вдруг улыбнулся. – Я люблю тебя настоящую. Главное, я вижу все лучшее и необыкновенное, что есть в тебе. Я иногда думаю: неужели я влюбился в недосягаемую богачку? Я бы отдал все на свете, только бы ты была обычной женщиной. Тогда бы я смог…