Собор Парижской Богоматери (сборник)
Шрифт:
Урсус не смутился.
– Ваше высокопреподобие, я верю в дьявола. Вера в дьявола – оборотная сторона веры в Бога. Одна доказывает наличие другой. Кто хоть немного не верит в черта, не слишком верит и в Бога. Кто верит в солнце, должен верить и в тень. Дьявол – это ночь Господня. Что такое ночь? Доказательство существования дня.
Урсус импровизировал, преподнося своим судьям непостижимую смесь философии с религией. Минос снова задумался и еще раз погрузился в молчание.
Урсус
И вдруг он подвергся неожиданной атаке. Эак, официальный представитель медицины, только что высокомерно защитивший его от богослова, внезапно из союзника превратился в нападающего. Положив кулак на внушительный ворох испещренных записями бумаг, он сразил Урсуса в упор:
– Доказано, что хрусталь – результат естественной возгонки льда, и алмаз – результат такой же возгонки хрусталя; установлено, что лед становится хрусталем через тысячу лет, а хрусталь становится алмазом через тысячу веков. Вы это отрицали.
– Нет, – меланхолически возразил Урсус. – Я только говорил, что за тысячу лет лед может растаять и что тысячу веков не так-то легко счесть.
Допрос продолжался; вопросы и ответы звучали как сабельные удары.
– Вы отрицали, что растения могут говорить.
– Ничуть. Но для этого нужно, чтобы они росли под виселицей.
– Признаете вы, что мандрагора кричит?
– Нет, но она поет.
– Вы отрицали, что безымянный палец левой руки обладает свойством исцелять сердечные болезни?
– Я только сказал, что чихнуть налево – дурная примета.
– Вы дерзко и оскорбительно отзывались о фениксе.
– Ученейший судья, я всего-навсего говорил, что, утверждая, будто мозг феникса – вкусное блюдо, вызывающее, однако, головную боль, Плутарх зашел слишком далеко, так как феникса никогда не существовало.
– Возмутительные речи. Каннамалка, который вьет себе гнездо из палочек корицы, дубоноса, из которого Паризатида изготовляла свои отравы, манукодиату, которая не что иное, как райская птица, и семенду с тройным клювом ошибочно принимали за феникса; но феникс существовал.
– Я не возражаю.
– Вы осел.
– Вполне этим удовлетворен.
– Вы признали, что бузина излечивает грудную жабу, но вы прибавили, что это происходит вовсе не потому, что у нее на корне есть волшебный нарост.
– Я объяснял целебные свойства бузины тем, что на ней повесился Иуда.
– Суждение, близкое к истине, – пробормотал Минос, довольный тем, что может в свою очередь подпустить шпильку медику Эаку.
Задетое высокомерие сразу переходит в гнев. Эак пришел в ярость:
– Бродяга, ваш ум блуждает так же, как и ваши ноги. У вас подозрительные и странные наклонности. Вы занимаетесь чем-то близким к чародейству. Вы
– Гемороус – гадюка, которую видел Тремеллий.
Этот ответ поверг свирепого доктора Эака в некоторое замешательство.
Урсус прибавил:
– В существовании гемороуса так же не может быть сомнений, как в существовании пахучей гиены или циветты, описанной Кастеллом.
Эак вышел из затруднения, выпустив решительный заряд:
– Вот ваши подлинные, поистине дьявольские слова. Слушайте.
Заглянув в свои записи, Эак прочел:
– «Два растения, фалагсигль и аглафотис, светятся с наступлением темноты. Днем они цветы, ночью – звезды».
Он пристально посмотрел на Урсуса.
– Что вы можете сказать в свое оправдание?
Урсус ответил:
– Каждое растение – лампада. Его благоухание – свет.
Эак перелистал несколько страниц.
– Вы отрицали, что железы выдры выделяют жидкость, тождественную бобровой струе.
– Я ограничился замечанием, что, быть может, в этом вопросе не следует доверять Аэцию.
Эак рассвирепел.
– Вы занимаетесь медицинской практикой?
– Я практикую в этой области, робко вздохнул Урсус.
– На живых людях?
– Предпочитаю на живых, нежели на покойниках, сказал Урсус.
Урсус отвечал серьезно и вместе с тем заискивающе; в этом удивительном сочетании двух интонаций преобладала вкрадчивость. Он говорил с такой кротостью, что Эак почувствовал потребность оскорбить его.
– Что вы там воркуете? – грубо сказал он.
Урсус растерялся и ограничился тем, что ответил:
– Воркуют молодые люди, старики же только кряхтят. Увы, я могу лишь кряхтеть.
Эак продолжал:
– Предупреждаю вас: если вы возьметесь лечить больного и он умрет, вы будете казнены.
Урсус отважился задать вопрос:
– А если он выздоровеет?
– В таком случае, – ответил доктор более мягким тоном, – вы также будете казнены.
– Невелика разница, – заметил Урсус.
Доктор продолжал:
– В случае смерти больного карается невежество, в случае выздоровления – дерзость. В обоих случаях вас ждет виселица.
– Я не знал этой подробности, – пролепетал Урсус. – Благодарю вас за разъяснение. Ведь не всякому известны все тонкости нашего замечательного законодательства.
– Берегитесь!
– Буду свято беречься, – промолвил Урсус.
– Мы знаем, чем вы занимаетесь.
«А я, – подумал Урсус, – знаю это не всегда».
– Мы могли бы отправить вас в тюрьму.