Собрание произведений
Шрифт:
Хорошо, что я знаю, что Этна особой угрозы не представляет в этот период. Все же, если получится, поеду с двумя крохотными детьми. А то сицилийцы в буквальном смысле слова живут на вулкане. Некоторые, кстати, прямо на его склонах…
Оторвался немного от работы, чтобы сходить и позвонить Сатчану с одного из городских автоматов. Спросил, нет ли новостей по Дружининой. Тезка ответил, что пока что нет, и был необычно краток. Сразу понял, что он очень занят и закончил разговор, хотя и хотел спросить его про реалистичность семейной поездки в Италию
Отъезд из роддома у Ксюши получился суматошным. Пока оформили документы, пока дождалась Юрку, раздали медперсоналу подарки и обещанную благодарность, потом малыш еще кушать захотел, пришлось искать, где покормить. Хорошо хоть, пока она кормила ребенка, Юра такси нашел. Даже не сфотографировались в роддоме…
Сели в машину. Ксюша сразу назвала таксисту свой адрес. Поймала на себе изумленно-встревоженный взгляд Юры. Он пытался что-то спросить, но она жестом попросила его молчать.
Таксист, как назло, попался общительный. Увидев младенца, тут же рассыпался в поздравлениях. Начал расспрашивать, кто родился, как назвали и много всего еще. Он никак не мог взять в толк, чего они такие хмурые, если событие такое радостное. Ксюша, через силу улыбаясь, ответила, что имя еще не придумали, так таксист тут же начал Юрку терзать, решив, видимо, что он отец ребенка. Дорогу до дома Ксюша в итоге еле выдержала. Пару раз ей хотелось даже попросить остановить машину, выйти и идти до дома пешком. Но разум подсказывал, что ей сейчас это точно не под силу, даже с Юркиной помощью.
Зайдя в свою комнату в коммуналке, она без сил опустилась на кровать, держа ребенка на руках.
Осмотрелась вокруг растерянно.
Только сейчас пришло осознание, что все детские вещи, кроватка, все, что было подготовлено, находится в квартире Ивана. А здесь у нее нет ничего, даже сменных пеленок для малыша.
Что же делать?
Ксюша беспомощно посмотрела на не менее растерянного Юрку, стоящего в дверях.
В двадцать пять минут первого Алдонины уже позвонили нам в дверь. Быстренько собрался, предупредил Валентину Никаноровну и повез всех в роддом за Ксюшей. Иван сел впереди, а Ирина Леонидовна разместилась на заднем сиденье с сумками. Набрали они много всего: вещи, чтоб переодеть ребенка, одеялко тонкое, подарки для медперсонала. Две полных сумки набралось. Предложил все в багажник сложить, но Ирина Леонидовна отказалась, мотивировав тем, что на заднем сиденье она пока все равно одна, так какая разница.
— Вот обратно поедем, тогда да, — сказала она. — Нужно будет все вещи по максимуму в багажник поместить.
На том и договорились. Хорошо, что багажник пустой почти.
— Решил уже, как сына назовешь? — спросил Ивана по дороге.
— Я не уверен, — замялся тот. — Хотел бы Михаилом, но с Ксюшей сначала посоветоваться надо. Мы с ней заранее об имени не говорили. Не знали ведь, кто родится, мальчик или девочка.
— Что
Иван не стал ничего говорить на это, видимо, не желая спорить с матерью. А меня прямо подмывало спросить, кто имя для сына Ивану выбирал, он сам или его мать? Еле сдержал этот свой порыв. У нас и так с Ириной Леонидовной отношения напряженные, незачем усугублять. А то еще окажется, что она имя выбирала, а ведь я процентов на девяносто уверен, что так и было, ох и аукнется мне потом тогда это ценное замечание.
Подъехав к роддому, издалека заметил жену. Стоит радостная, с букетом, нас высматривает. Посигналил ей немного, чтоб заметила. Галия встрепенулась и замахала нам рукой.
Зашли в холл. Там толпа радостного народа. Кто-то фотографируется, кто-то обнимается, все веселые, возбужденные. Галию с Ириной Леонидовной оставили с вещами у подоконника, а сами пошли с Иваном к медсестре узнавать, когда Ксюшу с малышом выпустят. Медсестра, повезло, попалась молодая и улыбчивая, а то в роддомах можно на таких мегер нарваться, судя по моим собственным воспоминаниям…
— Так выписали ее уже, — ответила Ивану медсестра, сверившись с журналом.
— То есть как, выписали? — спросил потрясенный Иван.
— Как обычно, — пожала плечами медсестра, — вы что, мужчина, не знаете, как выписывают? — добавила с усмешкой она.
Иван ошалело смотрел то на медсестру, то на меня, не понимая, как реагировать.
— А давно выписали? — вмешался я в разговор, видя, что друг находится в прострации.
— Так часа полтора уже, как муж ее забрал. Она сама попросила пораньше ее выписать, торопилась. — сказала медсестра и спросила с интересом. — А вы кем ей приходитесь? Почему она вас не предупредила?
— Что значит кем? — возмутился Иван. — Это я ее муж.
— А с кем она тогда уехала? — опешила медсестра. — Такой молодой человек с ней был заботливый. Я подумала, точно муж…
Москва, Лубянка.
Третьяков был в бешенстве. Соловьев занес ему груды папок с прослушкой и черновик, написанный от руки, по делу Ивлева. Видите ли, генерал командировал его срочно в Рязань, да еще и на две недели… Так еще тут же и на вокзал поспешил, и успел уехать до того, как он вспомнил, что надо бы его расспросить по поводу прошедших визитов к особистам…
Что тут вообще творится? Румянцева в отпуск отпустили, так могли бы хоть Соловьева не трогать…
Правда, у него в распоряжении есть еще пять человек. Но верно и то, что все они загружены по уши. Скинуть одному из них дело Ивлева? Подумав, он решил, что не стоит. Снова все объяснять, вводить в курс. Соловьев, вон, уже что-то набросал, надо с этим ознакомиться и доделать уже самому. А потом отправляться к начальнику управления на доклад…