Собрание прозы в четырех томах
Шрифт:
Поэты, как известно, любят одиночество. Еще больше любят поговорить на эту тему в хорошей компании. Полчища сплоченных анахоретов бродят из одной компании в другую…
Уфлянд любит одиночество без притворства. Я не помню другого человека, столь мало заинтересованного в окружающих. Он и в гости-то зовет своеобразно.
Звонит:
— Ты вечером свободен?
— Да. А что?
— Все равно должен явиться Охапкин (талантливый ленинградский поэт). Приходи и ты…
Мол, вечер испорчен, чего уж теперь…
А встречает радушно. И выпивки хватает (явление при нынешнем алкогольном размахе —
«С тобой, брат, хорошо, а одному лучше…»
Я об Уфлянде слышал давно. С пятьдесят восьмого года. И все, что слышал, казалось невероятным.
…Уфлянд (вес 52 кг) избил нескольких милиционеров…
…Уфлянд разрушил капитальную стену и вмонтировал туда холодильник…
…Дрессирует аквариумных рыб…
…Пошил собственными руками элегантный костюм…
…Работает в географическом музее… экспонатом…
…Выучился играть на клавесине…
…Экспонирует свои рисунки в Эрмитаже…
Ну и, конечно, цитировались его стихи.
Уфлянда можно читать по-разному. На разных уровнях. Во-первых, его стихи забавны. (Это для так называемого широкого читателя.) Написаны энергично и просто. И подтекст в них едва уловим:
…В целом люди прекрасны. Одеты по моде. Основная их масса Живет на свободе…Есть такое филологическое понятие — сказ. Это когда писатель создает лирического героя и от его имени высказывается. Так писал Зощенко (не всегда). Так пишет Уфлянд. Его лирический герой — простодушный усердный балбес, вполне довольный жизнью:
…Каждый Богу помогает, Исполняя свой обряд. Люди сена избегают, Кони мяса не едят. Гости пьют вино с закуской. Тот под лавку загудел. Тот — еврей. Тот, вроде, — русский. (Каждый свой избрал удел…)В сфере досужих интересов героя — политика, народное хозяйство:
…Неверностью итогов в каждой смете, заведомо неправильными данными, не бюрократы ль извели до смерти товарищей Калинина и Жданова?..Герой не чужд искусству:
…Что делать, если ты художник слабый? Учиться в Лондоне, Берлине или Риме? Что делать, если не хватает славы? Жениться на известной балерине?..Личная жизнь героя многогранна:
…Она меня за жадность презирает, поэтому-то я с другой живу. Когда моя жена белье стирает, я повторяю, глядя на жену: «ТыВ общем, сказ, ирония, подвох… Изнанка пафоса… Знакомая традиция, великие учителя. Ломоносов, Достоевский, Минаев, Саша Черный, группа Обэриу… Мрачные весельчаки обэриуты долго ждали своих исследователей. Кажется, дождались (Мейлах, Эрль). Дождется и Уфлянд. Я не филолог, мне это трудно…
Повторяю, Уфлянд человек загадочный. Порою мне кажется, ему открыт доступ в иные миры. Недаром он так любит читать астрономические книги.
Все говорят — экстраверт, интроверт. Экстраверт — это значит — душа нараспашку. Интроверт — все пуговицы застегнуты. Но как часто убогие секреты рядятся в полиэтиленовые одежды молчаливой сдержанности. А истинные тайны носят броню откровенности и простодушия…
Семейная драма Уфлянда тоже неординарна. Жена его, добрая милая Галя, попрекает мужа трудолюбием:
— Все пишет, пишет… Хоть бы напился!..
Мало кто замечает, что Уфлянд — рыжий. Почти такой же, как Бродский…
Может, вылепить его из парадоксов? Веселый мизантроп… Тщедушный богатырь… Не получается. Две краски в парадоксе. А в Уфлянде больше семи…
Помню, сижу в «Костре». Вбегает ответственный секретарь — Кокорина:
— Вы считаете, это можно печатать?
— Вполне, — отвечаю.
Речь идет о «Жалобе людоеда». Молодой людоед разочарован в жизни. Пересматривает свои установки. Кается:
Отца и мать, я помню, Съел в юные года, И вот теперь я полный И круглый сирота…— Вы считаете, эту галиматью можно печатать?
— А что? Гуманное стихотворение… Против насилия…
Идем к Сахарнову (главный редактор). Сахарнов хохотал минут пять. Затем высказался:
— Печатать, конечно, нельзя.
— Почему? Вы же только что смеялись?
— Животным смехом… Чуждым животным смехом… Знаете что? Отпечатайте мне экземпляр на память…
Почувствовал я как-то раз искушение счесть Уфлянда неумным. Мы прогуливались возле его дома. Я все жаловался — не печатают.
— Я знаю, что нужно сделать, — вдруг произнес Уфлянд.
— Ну?
— Напиши тысячу замечательных рассказов. Хоть один да напечатают…
Вот тут я и подумал — может, он дурак? Что мне один рассказ! И только потом меня осенило. Разные у нас масштабы и акценты. Я думал о единице, Уфлянд говорил о тысяче…
Наконец-то появилась эта книжка [14] . Двадцатилетний труд легко умещается на ладони… И в стандартном почтовом конверте. Пошлю друзьям во Францию… Увидит ли ее сам автор? (Он живет в Ленинграде.)
14
Первая и единственная в то время книга стихов Владимира Уфлянда: Тексты 1955–77. Анн-Арбор: Ардис, 1978.