Собрание ранней прозы
Шрифт:
Он наклонил голову набок, прикрыл глаза и, усиленно облизывая губы, заговорил голосом хозяина гостиницы:
– И когда с вами говорит, уж такая у него сладость во рту, вы просто не поверите. Обслюнявит все свои индюшачьи сережки, дай ему Бог здоровья.
Мистер Кейси все еще не мог справиться со своим кашлем и смехом. А Стивен, увидев и услышав хозяина гостиницы в отцовском лице и голосе, тоже засмеялся.
Мистер Дедал вставил в глаз монокль и, пристально посмотрев на сына, проговорил ласково и спокойно:
– Ну,
Тут вошли служанки и поставили на стол блюда. Следом за ними появилась миссис Дедал и, приведя в порядок места для всех, сказала:
– Прошу садиться.
Мистер Дедал уселся во главе стола со словами:
– Миссис Риордан, прошу вас. Джон, присаживайтесь, голубчик.
Посмотрев вглубь, где сидел дядя Чарльз, он добавил:
– Пожалуйте, сэр, тут вас птичка ждет.
Когда все расселись, он положил было руку на крышку блюда, но тут же отдернул ее и проговорил:
– Давай-ка, Стивен.
Стивен поднялся и прочитал молитву перед едой:
Благослови, Господи, нас и благослови даяния сии, кои по милости Твоей ниспосылаеши нам чрез Христа Господа нашего. Аминь.
Все перекрестились, и мистер Дедал с удовлетворенным вздохом поднял с блюда тяжелую крышку, по краям ожемчуженную блестящими каплями.
Стивен глядел на жирную индейку, которая на столе в кухне лежала перевязанная для жарки и проткнутая спицей. Он знал, что папа заплатил за нее гинею у Данна на Д’Ольер-стрит, и продавец много раз тыкал ее в грудку, показать, какая она хорошая, и ему припомнился голос продавца, как он говорил:
– Возьмите эту вот, сэр. Товар высший класс.
Почему это в Клонгоузе мистер Барретт называет индюшкой свою линейку для наказания по рукам? Но Клонгоуз был сейчас далеко – а от блюд и тарелок шел густой теплый запах индейки и окорока и сельдерея, и в камине ярко-ало пылала высокая груда угля, и от зеленого плюща и алого остролиста повсюду было так радостно – а когда ужин кончится, то еще принесут большой плам-пудинг, обсыпанный чищеным миндалем, украшенный остролистом и маленьким зеленым флажком на верхушке, и по нему будет бегать голубой огонек.
Это был первый его рождественский ужин, и он подумал про своих младших братьев и сестер, которые оставались в детской и там ждали до пудинга, как и он раньше ждал. В итонском костюмчике с низким отложным воротником он себя чувствовал как-то непривычно, чуть ли не стариком; а когда утром он оделся, чтобы идти к мессе, и вместе с мамой вышел в гостиную, папа прослезился. Он это потому что он вспомнил про своего папу. Дядя Чарльз так и сказал.
Мистер Дедал снова закрыл блюдо крышкой и принялся есть с большим аппетитом. Потом он сказал:
– Бедняга Кристи, его сейчас уж вовсе перекосило от его плутней.
– Саймон, – заметила миссис Дедал, – ты не подал соуса
Мистер Дедал тут же взялся за соусник.
– Да как же это я! – воскликнул он. – Миссис Риордан, уж вы простите слепого.
Дэнти прикрыла свою тарелку руками и сказала:
– Нет, благодарю вас.
Мистер Дедал повернулся к дяде Чарльзу.
– А как у вас дела, сэр?
– Как в аптеке, Саймон.
– А вы, Джон, как?
– Полный порядок. Сами наверстывайте.
– А ты, Мэри? Стивен, тут вот кой-что, чтобы у тебя волосы вились.
Он щедро налил соуса Стивену в тарелку, поставил на место соусник и спросил дядю Чарльза, мягкая ли индейка. У дяди Чарльза был полный рот и он не мог говорить, но он кивнул, что мягкая.
– А здорово наш друг ответил канонику, разве нет? – спросил мистер Дедал.
– Я, честно говоря, не думал, что его на такое хватит, – сказал мистер Кейси.
– Отец мой, я заплачу церковный сбор тогда, когда вы прекратите делать из дома Божьего будку для голосования.
– Премилый ответ священнику, – сказала Дэнти, – от человека, который называет себя католиком.
– Им некого тут винить, кроме самих себя, – произнес мистер Дедал сладким тоном. – Им каждый дурачок скажет, что лучше бы они занимались только религией.
– Это и есть религия, – сказала Дэнти. – Они исполняют свой долг, когда предостерегают народ.
– Мы ходим в дом Божий, – сказал мистер Кейси, – чтобы смиренно молиться Творцу нашему, а не слушать предвыборные речи.
– Это и есть религия, – опять повторила Дэнти. – Они правильно делают. Пастыри должны наставлять свою паству.
– И вести политическую агитацию с амвона, так выходит? – спросил мистер Дедал.
– Конечно, – сказала Дэнти. – Здесь речь о нравственности. Если священник не говорит своей пастве, что хорошо и что дурно, то это не священник.
Миссис Дедал положила свои ножик и вилку и сказала:
– Ради милости Божией и благости Божией, давайте мы оставим политические споры хотя бы на один этот день в году.
– Вот это правильно, мэм, – сказал дядя Чарльз. – Саймон, хватит уже. Давай-ка ни слова больше.
– Хорошо, хорошо, – сказал скороговоркой мистер Дедал.
Быстрым жестом он открыл блюдо и произнес:
– Ну, кому там еще индейки?
Никто не откликнулся, а Дэнти повторила опять:
– Премилые выражения для того, кто считает себя католиком.
– Миссис Риордан, я вас прошу, – сказала миссис Дедал, – я прошу вас оставить эту тему.
Дэнти повернулась к ней и сказала:
– Так значит я должна сидеть здесь и слушать, как издеваются над пастырями моей церкви?
– Да никто против них и слова не говорит, – вмешался мистер Дедал, – пока они не лезут в политику.