Собрание сочинений-2.Зверь

Ван Вогт Альфред Элтон

— Постарайся найти какой-либо предлог поцеловать меня на прощание. Я сделаю вид, что сопротивляюсь.

На лужайке перед домом их ждал похожий на флотер корабль. Каргилл повернулся к Энн и, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более саркастически, проговорил:

— Мисс Рис, вас когда-то очень забавляло ваше обещание, что вы поцелуете меня, когда мы будем расставаться. Я требую, чтобы вы выполнили его.

Он не стал ждать, когда она согласится, подошел к девушке близко, взял ее за подбородок, приподнял ее голову и наклонился, чтобы поцелуй пришелся прямо в губы. Это был весьма смелый поцелуй, и

единственной проблемой было то, что она недостаточно сильно сопротивлялась. К счастью, охранники расценили эти действия как нападение и оттащили его от девушки.

— До свидания, дорогая, — сказал Каргилл. — Я скоро вернусь.

Против своего ожидания он обнаружил, что говорит то, что думает. Его очень тянуло к Энн. “Я думал, что люблю их всех, — сказал он себе, — и Лелу, и остальных…” Он вспомнил женщин, которые оставили след в его жизни в период еще до 1954 года. Но с Энн все было иначе — она была не такая, как другие.

“Черт меня возьми! — подумал он. — Я, кажется, люблю ее”.

Он поднялся на борт корабля, металлическая дверь за ним закрылась, и флотер резко пошел на подъем. Откинувшись в кресле, он почувствовал, что сила духа его ослабевает по мере того, как до сознания начинает доходить безнадежность его положения.

В конце концов он взял себя в руки, подумав, что еще не решил, что будет делать.

Каргилл с надеждой взглянул на летчиков, которые сопровождали его к месту назначения. Он не знал их, но был уверен, что они из тех, кому он читал свои лекции. Сомневаясь, что сможет убедить их действовать так, как ему было нужно, Каргилл решил, что попытка не пытка.

Он выждал момент, когда второй пилот посмотрел в его сторону, и сделал ему знак подойти. Летчик сказал что-то своему командиру, видимо, попросил разрешения отлучиться, и подошел к Каргиллу.

— Капитан? — произнес он почтительно.

Это слово по какой-то причине показалось Каргиллу ужасно смешным. Он расхохотался. “Капитан!” — повторил он вслух и просто покатился со смеху.

По лицу его текли слезы. Он посмотрел на человека, стоящего перед ним.

— Лейтенант… — начал Каргилл и остановился. — Лейтенант! — Это было еще смешнее, чем “капитан”. Он сдержался, чтобы снова не рассмеяться, и ему удалось проговорить: — Лейтенант, вы написали завещание?

— Нет, сэр — Судя по чопорному тону, летчик осуждал Каргилла за его непонятный смех и не был расположен к беседе.

Это вызвало у Каргилла еще один приступ неудержимого хохота. Он уже понял, в чем дело: ему приходилось видеть людей в таком истерическом состоянии. Чтобы побыстрее справиться с истерикой, надо было дать ей полный выход, не пытаться ее сдерживать. Отсмеявшись, он сказал:

— Лучше составьте завещание. На войне люди погибают. Или вы будете отсиживаться где-нибудь в безопасном месте?

— Нет, сэр, я доброволец.

— Доброволец! — На этот раз Каргилл дал себе волю и разразился таким хохотом, что в течение нескольких минут тело его буквально сотрясалось от судорожных приступов. Наконец ему удалось буквально выдавить из себя, в перерывах между всхлипами: — Вот это я понимаю. Это как раз то, что нам нужно в армии, — добровольцы, готовые жизнь положить за альма матер! Ой, что это я говорю? Что-то я путаю — то ли место, то ли время.

Это напомнило ему о его фантастических снах, и на этот раз

они показались ему невероятно смешными, просто нелепыми, и новый взрыв хохота согнул его обессилевшее тело пополам Когда он отсмеялся и перевел дух, летчик проговорил:

— Надо знать реальное положение вещей, сэр.

Он сказал это таким серьезным тоном, насупив брови, что Каргилл не выдержал и опять прыснул со смеху, хотя на это у него уже не было сил. Когда ему наконец удалось остановиться, он сказал:

— Молодой человек, продолжайте наблюдать за реальным положением вещей и докладывайте мне об увиденном каждый день. Это очень важно. Держите меня в курсе.

— Жаль, что вы так на это реагируете, — ответил летчик.

— Простите меня и помилуйте, — произнес Каргилл уже серьезным тоном. — Я заслуживаю прощения. — Он подумал, какой подтекст это слово может иметь в данной ситуации, и, подняв голову, увидел, что его собеседник уже не слушает его, а возвращается на свое место. Каргилл озабоченно посмотрел ему вслед и произнес вслух, ни к кому не обращаясь:

— Он доложит начальству, что я свихнулся.

Какой-то человек среднего возраста в форме капитана подошел к нему.

— Нам еще лететь всю ночь, капитан Мортон.

Тот задумчиво кивнул.

— Вы хотите предложить мне поспать? — спросил он серьезно.

— Я это настоятельно рекомендую, — твердым голосом проговорил его собеседник.

— Да, действительно, не соснуть ли мне чуток?

— Я думаю, вам надо принять снотворное.

Каргилл вздохнул. Смеяться уже не было сил, а дело, кажется, здесь серьезное. Эти люди настроены вполне решительно. В назначенный час они пойдут на штурм Города Теней, готовые пожертвовать собой ради цели, которую считают благородной. Каргилл снова вздохнул:

— Не надо снотворного, капитан. У вас не будет со мной проблем.

Когда Каргилл остался один, он долго сидел, уставившись в сгущающуюся темноту. “Я получил то, что заслужил, — думал он. — Я пытался дергать за веревочки, считая, что управляю марионетками, а на самом деле марионетка — это я сам”. Если посмотреть назад, все его прошлые усилия казались тщетными, а если заглянуть вперед…

На чьей же стороне он все-таки находится? Вернее, кого он должен поддержать? Если победят Твинеры и он останется в живых, он может вернуться к Энн, и ему больше не придется опасаться, что его вернут в комнату терапии в Городе Теней. Это было бы совсем неплохо. Лэн Бруч из Мерлики, города из его сна, тоже одобрил бы это, но что с того ему, Каргиллу? Его-то в том далеком будущем точно не будет. К 7031 году нашей эры кости капитана Мортона уже четыре тысячи лет будут распадаться на отдельные химические элементы.

Его одолевали мысли еще об одном. Эту войну начинают Твинеры. Значит, сто очков против них. Если бы все зависело от Теней, никакой войны не было бы. Значит, сто очков в их пользу. Трудно было найти какие-то аргументы против этого очевидного факта — двести очков в пользу Теней.

Каргилл заснул и проснулся, когда уже ярко светило солнце. Один из летчиков принес ему поднос с завтраком и передал просьбу капитана прийти в кабину пилотов.

Каргилл с аппетитом поел. Особенно хорош был кофе. Каргилл пришел в кабину с чашкой в руках. Он был готов отнестись к ним дружелюбно в обмен на дополнительную порцию кофе.