Собрание сочинений-4.Двойники

Ван Вогт Альфред Элтон

Гарсен хотел что-то сказать, но передумал.

Деррел закрыл глаза, тело его напряглось, и он произнес, обращаясь как к Гарсену, так и к остальным:

— Многие механизмы здесь приводятся в движение энергией мысли. — Голос его внезапно изменился: — Капитан Лурадин!

Воцарилось напряженное молчание, затем раздался резкий, громкий голос капитана:

— Да!

Деррел продолжал:

— Нам нужно передать вам важное сообщение. Профессор Гарсен один из тех, кто был доставлен на борт без сознания.

— Я знаю, кого вы имеете в виду, — перебил его капитан. — Слушаю

ваше сообщение.

Мэрфи шепнул на ухо Гарсену:

— Да, он до сих пор весь кипит из-за нашего мятежа и из-за того, как это отразилось на его престиже.

Деррел заговорил снова:

— Профессор Гарсен только что пришел в сознание, и он знает, почему наш корабль перенесся на расстояние в тридцать миллионов миль за тридцать секунд. Он считает необходимым увидеться с вами и немедленно передать вам личное сообщение для Планетарианцев.

Капитан холодно рассмеялся:

— Было бы невероятно глупо с нашей стороны, если бы мы позволили кому-нибудь из вас прийти сюда, пока не прибудут военные корабли.

— Его сообщение, — настаивал Деррел, — неотложно. Он идет к вам.

— Он будет расстрелян на месте.

— Представляю себе, что с вами сделают Планетарианцы, если он будет убит. Это не имеет никакого отношения к нам и нашим с вами, так сказать, разногласиям. Он идет к вам, потому что должен передать вам важную информацию. И это все.

Прежде чем Гарсен успел как-нибудь отреагировать, Мэрфи проговорил медленно и четко:

— Я возражаю. Должен признать, что раньше я с этим планом соглашался, но в данных обстоятельствах я не считаю его осуществление возможным.

Деррел в ярости повернулся к нему. Голос его дрожал от гнева:

— Это удар в спину всем нам. Перед нами человек, который должен решиться с риском для жизни пойти на опасное дело, а вы его расхолаживаете. Вы говорите, что вы из бурного времени, наступившего после тринадцати тысячелетий Вечного мира. Это было после меня, и я ничего об этом времени не знаю, но одно мне совершенно ясно — мирная жизнь размягчила вас. К тому же вы еще и калека, и как человек, который не будет принимать участие в схватке, воздержитесь, пожалуйста, от дальнейших советов настоящим мужчинам!

Гарсен в ужасе замер. Он ожидал, что сейчас произойдет что-то страшное, так убийственно жестоки были слова Деррела, но Мэрфи просто пожал плечами, слегка улыбнулся Гарсену и ровным голосом произнес:

— Я больше в этом разговоре не участвую. Удачи, друг!

Деррел, в голосе которого еще звучала сталь, сказал Гарсену:

— Я хочу обратить ваше внимание на один момент. То, что мы захватили этот корабль, — это исторический факт, и единственный план, который у нас есть, связан с вами. Значит, вы пошли на встречу с капитаном.

Гарсен, который всегда верил в силу логики, уже понял это и окончательно решился.

В коридоре никого не было, и нервы Гарсена напряглись до предела. Он остановился и вытер выступивший на лбу пот. И все-таки даже в эту минуту он не предчувствовал тех невероятных событий, которые должны были произойти. Он думал только, что корабль этот — огромных размеров и что конца его пути не видно. Одна из дверей в коридоре привлекла его

внимание, он толкнул ее, и она подалась. Это было громадное складское помещение, где он увидел бесконечное количество ящиков; тут были, наверное, тонны груза. Он пошел дальше по коридору. Мысли его путались, но одна из них все время пыталась пробраться к его затуманенному сознанию, и наконец ей это удалось: “Если Норме удалось скрыть от доктора Лелла то, что она написала мне письмо, значит, я тоже могу это сделать, значит, это в принципе возможно”.

Он так напряженно думал, что не заметил, как дошел до бокового коридора, откуда внезапно высыпали люди и окружили его, прежде чем он мог даже подумать о том, чтобы оказать сопротивление. Тем более что любое его сопротивление было бы совершенно бесполезно.

— Ведите его сюда, — произнес уже знакомый Гарсену жесткий голос капитана, и, вглядевшись пристальнее, он увидел молодого, невысокого и стройного человека в форме, стоящего рядом с надсмотрщиком Наблюдателя!

Это нечто, похожее на толстую трубку, не могло быть ничем иным. Оно покатилось вперед, как будто бы на колесах, и его фасетчатые глаза уставились на Гарсена. Это невероятное создание внезапно заговорило ясным и бесстрастным голосом:

— Я не улавливаю никаких мыслей, что необычно. Это означает решимость избежать чтения мыслей. Наблюдатель советует уничтожить объект.

Жесткий голос сказал:

— К черту Наблюдателя. Это мы всегда успеем сделать. Ведите его сюда.

Открылась какая-то дверь, и вспыхнул свет. Дверь за ним тут же снова закрылась. Гарсен почти не смотрел, где он находится. Он потрясенно вспоминал, что сказал надсмотрщик: всезнающий Наблюдатель рекомендует уничтожить его, даже не выслушав! Но это же противоречит здравому смыслу! Черт бы побрал этого туманного Наблюдателя!

Когда в комнату вошел капитан, ярость Гарсена уступила место удивлению. Его первое впечатление было, что капитан молод, но сейчас он выглядел гораздо старше. И почему-то в том взвинченном состоянии, в котором сейчас находился Гарсен, это поразило его. Капитан смотрел на него вопросительно, и все лицо его выражало нетерпение, хотя он молчал. Гарсен торопливо начал свой рассказ.

Когда он закончил, капитан повернулся к надсмотрщику:

— Ну? — спросил он.

Тот немедленно заговорил:

— Наблюдатель напоминает, что уничтожение дозорных 1601, 2 и 3 и нейтрализация электронных машин-производителей могли быть осуществлены только с помощью человека, умеющего читать мысли. Значит, без нашего ведома на борту находится телепат. В истории было четыре народа, которым были известны секреты телепатии. Из них только Визарды Бор обладали достаточными техническими возможностями.

Гарсен был заворожен фантастичностью того, что происходило на его глазах. Эта вещь, железка, говорила и рассуждала как человеческое существо. Наблюдатель, которого он видел у Славных, был просто громоздкой машиной, слишком большой для чувственного восприятия. Она и воспринималась просто как машина, и все. Но в этом уродливом куске трубки, который говорил человеческим голосом, чувствовалась какая-то враждебная человеку сила.