Собрание сочинений и писем (1828-1876)
Шрифт:
Ваш
М. Бакунин.
No 584.-Напечатано У Корнилова, II, стр. 548-550.
На оригинале имеется надпись "апрель 1856".
1 Юм, Давид (1711-1776)-знаменитый английский философ и историк, друг энциклопедистов и Руссо, идеалист, автор множества работ по философии, математике, психологии, морали, религии, истории, политике, в том числе "Истории Великобритании", состоящей из трех частей; а) Древнейшей истории Англии,
б) Истории Тюдоров, в) Истории Стюартов. Написана в либеральном духе.
2 Готский Альманах или Готский придворный календарь (Almanach de Gotha, Gothaischer Hofkalender)-статистический и дипломатический ежегодник, издающийся в Готе с 1763 г.,
No 585.
– -Письмо к матери.
[Конец мая 1856 года. Шлиссельбург.]
Милая маменька! Борюсь с сильнейшим и упорнейшим флюсом. Вот уже почти неделя, как он меня задирает, и до сих пор самые красноречивые доводы мои: банки, две мушки, камфорный спирт, камфорное масло, камфорно-ромашковая подушка, - все осталось без результата. Флюс, как бы полуубежденный, немного и не надолго отступает, но только для того, чтобы с новым и сильнейшим напором наступить снова. К счастью у меня остался резервный отряд: огромнейшая шпанская мушка. Я ее положил на самое больное место, и она теперь действует со всем пылом своей испанской натуры. Флюс испугался и стал нечувствителен. Я только чувствую какое-то приятное лихорадочное расположение и пользуюсь им для того, чтобы написать Вам несколько слов. Вот если б был со мною брат Илья, то я, верно, был бы здоров: он, говорят, искуснее и счастливее всякого доктора.
Поздравляю тебя, Илья, поздравляю тебя от всей полноты души. Будь счастлив, но, главное, да будет милая жена твоя всегда счастлива, ты же будь счастлив только ее счастьем. Предоставь ей думать о тебе, ты же думай только о ней и о том, как бы ей было веселее и лучше... Прости мне эти наставления ведь ты, как доктор, знаешь, что в лихорадочном состоянии духа врется всякая чепуха, так что ж мудреного, что и я заврался?..
А вам, милая маменька, вот что я скажу: Вы знаете, что 18 мая было мое рождение - сколько мне лет, я право не знаю 2, да из угождения Алексею и считать не стану. Вот я и рассудил что вы в продолжение почти 20 лет ни в именины ни в рождение мое не сделали мне никакого подарка. Приняв в соображение, что это нехорошо, и что Вам должно быть очень совестно, и, как добрый сын, желая поправить Вашу ошибку и избавить Вас тем от мучительного чувства, я потому и положил от Вашего имени сделать самому себе подарок в 50 рублей серебром, на которые я уже и купил себе некоторые нужные книги. Ведь Вы, милая маменька, верно не откажете мне в своей ратификации 3.
Скоро ли приедет к Вам Александр и писал ли он Вам? Признаюсь, я несколько боялся за него крымского климата и крымских болезней 4. Но Вы, кажется, покойны и потому верно имеете хорошие известия.
Прощайте, милая маменька, а также и вы, братья и сестры. Мушка уж слишком по-испански поступает, и я боюсь наговорить глупостей.
За Юма благодарю.
Ваш
М. Бакунин.
No 585.-Напечатано у Корнилова, II, стр. 550-551. На оригинале имеется надпись "1856, апрель", причем последнее слово рукою А. Корнилова переправлено на май Приблизительная дата письма устанавливается из слов Бакунина, что 18 мая уже прошло. Следовательно письмо относится ко второй половине мая.
1 Илья приехал 1 мая в Прямухино с молодою женою.
2 Бакунин родился 8 мая по старому стилю;
3 Тонкий намек на то, что родные не заботились достаточно о снабжении его книгами.
4 Александр получил отпуск в конце мая.
No 586.
– Письмо к Е. И. Пущиной.
[Конец мая 1856 года. Шлиссельбург.]
Добрая Елизавета Ивановна! 50 руб. серебром получил и, как водится, докладываю Вам о том несколько недель позже, чем следует. Оттого я Вас и называю доброю, что Вы со мною так милостивы и так терпеливы...
Недавно получил письма от маменьки и от Татьяны. Они не нарадуются счастью Ильи. Судя по их описаниям, моя новая сестрица - премилая женщина. Два брата уж там, другие возвращаются с ополчением; но об Александре ничего не пишут. Я, признаюсь, побаиваюсь за него крымских болезней. Но в письмах матушки и сестры нет и следа беспокойства. Поэтому они должны иметь об нем добрые вести. Итак все хорошо. Они теперь все отдохнут. Дай бог им долго насладиться этим спокойствием и счастьем.
А об себе Вы ничего не пишете. Куда Вы сбираетесь летом? Не побываете ли в наших краях? Какие известия имеете об Алексее Павловиче (Полторацком.) и его милом семействе? Напишите пожалуйста.
А Вашим всем засвидетельствуйте пожалуйста мое сердечное почтение.
Прощайте, добрая Елизавета Ивановна. Не могу писать более зубы страшно болят.
Ваш преданный
М. Бакунин.
No 586.-Напечатано у Корнилова, II, стр. 551.
На оригинале имеется надпись "1856". Более точная дата письма определяется его содержанием, которое показывает, что оно написано одновременно с предыдущим.
No 587.
– - Письмо к матери.
[Август 1856 года. Шлиссельбург.]
Вот Вы и уехали, милая маменька, и мне теперь кажется, что я не выразил Вам и сотой части тех чувств любви, благодарности, почтения, которые Вы как будто вновь и столь сильно пробудили во мне впродолжение нашего кратковременного и для меня незабвенного свидания, - свидания, которое будет для меня еще долго, долго источником жизни. Да благословит Вас бог за вашу любовь к нам, широкую, безграничную, безусловную, как может быть только любовь матери к детям. Братья и сестры так счастливы, что могут вознаградить ее делом, я же могу ответить на нее только своею любовью, и поверьте, милая маменька, что хотя по абстрактности моей природы я плохо умею выражать ее, она глубиною и горячностью не уступает ничьей. Ведь я так глуп, что, прощаясь с Вами, просил Вас уверить и сестер, и тетушку Екатерину Ивановну, и дядюшку, и кузину Катю (Полторацкие.) в моей сердечной привязанности, а Вам самим и не сказал, до какой степени я Вас люблю. И вот, как Вы уехали, я походил, походил, потом лег, потом опять долго ходил, все думал о Вас, сел да и написал эти строки, мыслью и сердцем как будто догоняя Вас для того, чтобы еще раз с Вами проститься, и, написав их, стал спокоен. Я знаю, что Вы поверите мне.
Больше ничего не пишу. Обнимите сестер, милая маменька, скажите им, что я их люблю искренно и горячо, хотя и разучился говорить с ними. Бог даст, опять найдем когда-нибудь язык для взаимного понимания.
А знаете ли, какая мысль мне пришла, когда я ходил и думал о Вас? Вы так добры, снисходительны, при Вас чувствуешь себя так привольно, что со стороны могли бы подумать, глядя на наше обхождение с Вами, что Вы нам - старшая сестрица, а не мать. Но это не опасно, потому что при всей любви, безграничной доверенности и свободе обращения, с которыми мы относимся к Вам, никто из нас ни на одну минуту не позабудет того глубокого, религиозного почтения детей к матери, которое для нас - не только священный долг, но наше добро, наше счастье и наша гордость.