Собрание сочинений [Том 1]

Кастанеда Карлос

– Она была самой жирной и вонючей недотепой, какую только можно представить, - продолжал он.
– Сейчас она весит вдвое меньше, но по своему уму все еще остается такой же толстой и ленивой и ничего не может сделать для нас. Но теперь ты здесь, Маэстро, и наши беды позади. Теперь нас четверо против четверых.

Я хотел вставить замечание, но он остановил меня.

– Позволь мне закончить то, что я хотел сказать, прежде чем эта ведьма вернется обратно, чтобы вышвырнуть меня, - сказал он, нервно поглядывая на дверь.
– Я знаю, что они сказали тебе, что вы пятеро - одно и то же, так как вы - дети Нагваля. Это ложь! Ты подобен и нам, Хенарос, потому что Хенаро помогал тебе формировать твою

светимость. Ты тоже один из нас. Понимаешь, что я имею в виду? Так что не верь тому, что они говорят. Точно так же ты принадлежишь и нам. Ведь они не знают, что Нагваль рассказал нам все. Они думают, что только они все знают. Нас сделали два толтека. Мы - дети обоих. Эти ведьмы…

– Постой-постой, Паблито, - сказал я, закрыв ему рот рукой.

Он остановился, очевидно испуганный моим внезапным жестом.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что понадобились два толтека для того, чтобы сделать нас?

– Нагваль говорил нам, что мы - толтеки. Он сказал нам, что толтек - это получатель и хранитель тайн. Нагваль и Хенаро - толтеки. Они дали нам свою особую светимость и свои тайны. Мы получили тайны, и теперь храним их.

Использование им слова «толтек» озадачило меня. Я был знаком только с его антропологическим значением. В этом контексте оно относилось к культуре говорящего на языке науатль народа в Центральной и Южной Мексике, которая ко времени Конкисты уже угасала.

– Почему он называл нас толтеками?
– спросил я в полном недоумении.

– Потому что мы ими являемся. Вместо того, чтобы называть нас магами или колдунами, он говорил, что мы - толтеки.

– Если это так, то почему ты называешь сестричек ведьмами?

– А, это потому, что я ненавижу их. Это не имеет никакого отношения к тому, чем мы являемся.

– Нагваль говорил это всем?

– Да, конечно. Все знают это.

– Но он никогда не говорил этого мне.

– Ну, это потому, что ты очень образованный человек и всегда начинаешь обсуждать любую ерунду.

Он пронзительно рассмеялся и похлопал меня по спине.

– Нагваль случайно не говорил тебе, что толтеки были древним народом, который жил в этой части Мексики?
– спросил я.

– Видишь, куда тебя заносит. Вот поэтому он и не говорил тебе. Старый ворон, наверное, и не знал, что толтеки были древним народом.

Смеясь, он стал раскачиваться на своем стуле. Смеялся он очень заразительно и с большим удовольствием. Потом встал и прошел к кухонной плите. Изучив содержимое горшка, стоявшего на малом огне, он спросил, кто приготовил эту еду. Я был совершенно уверен, что это дело рук Ла Горды, но ответил, что не знаю. Он несколько раз принюхался к нему короткими вдохами, как собака, и заявил, что нос говорит ему: еду готовила Ла Горда. Он спросил меня, пробовал ли я это, и когда я сказал, что закончил есть как раз перед его приходом, он взял миску с полки и положил себе огромную порцию. Он настоятельно порекомендовал мне есть только пищу, приготовленную Ла Гордой и пользоваться только ее миской, как это делает он сам. Я ответил, что Ла Горда и сестрички подавали мне еду в темной миске, которую держали на полке отдельно от остальной посуды. Он сказал, что она принадлежала самому Нагвалю. Мы вернулись к столу Он ел молча и очень медленно. Его полная сосредоточенность заставила меня осознать, что в полном молчании все они ели всегда.

– Ла Горда - великая повариха, - сказал он, закончив есть, - Она обычно кормила меня. Это было много лет назад, когда она еще не ненавидела меня - до того, как она стала ведьмой, я имею в виду - толтеком.

Он посмотрел на меня с искоркой в глазах и подмигнул.

Я почувствовал себя обязанным ответить ему, что Ла Горда не производит на меня впечатления человека, способного кого-то ненавидеть. Я поинтересовался,

знает ли он, что она потеряла свою форму.

– Это сплошной вздор!
– воскликнул он.

Он уставился на меня, как бы оценивая мой удивленный взгляд, а затем закрыл лицо рукой и захихикал, как смущенный ребенок.

– Ну, хорошо - она действительно сделала это, - сказал он.
– Она просто великолепна.

– Почему же тогда ты не любишь ее?

– Я хочу кое-что рассказать тебе, Маэстро, потому что верю тебе. Неправда, что я совершенно не люблю ее. Она самая лучшая. Она - женщина Нагваля. Просто я веду себя с ней так, потому что мне нравится, когда она балует меня, и она делает это. Она никогда на меня не раздражается. Я могу делать все что угодно. Иногда меня заносит, мною овладевает физическое возбуждение и я хочу отколотить ее. Когда это случается, она просто отходит в сторону, как это обычно делал Нагваль. В следующий момент она даже не помнит, что я сделал. Это настоящий бесформенный воин для тебя. Она ведет себя точно так же со всеми. Но остальные для нас - сущий кошмар. Мы по-настоящему плохие. Те три ведьмы ненавидят нас, а мы ненавидим их.

– Вы - маги, Паблито. Неужели вы не можете прекратить ваши пререкания?

– Конечно же можем, но не хотим. Ты что, ждешь от нас, что мы будем братьями и сестрами?

Я не знал, что сказать.

– Они были женщинами Нагваля, - продолжал он.
– И все же все ожидали, что возьму их я. Как, во имя неба, я должен был сделать это! Я сделал попытку с одной, но вместо того, чтобы помочь мне, ублюдочная ведьма чуть не убила меня. В результате теперь эти бабы остерегаются меня, словно я совершил преступление. Все, что я делал - это выполнял инструкции Нагваля. Он сказал мне, что я должен вступить в интимную связь с каждой из них по-очереди, пока я не смогу владеть всеми вместе. Но я не мог вступить в интимную связь даже с одной.

Я хотел спросить его о его матери, донье Соледад, но не мог придумать предлог, чтобы перевести разговор на эту тему. С минуту мы молчали.

– А ты ненавидишь их за то, что они пытались сделать с тобой, или нет?
– внезапно спросил он.

Я увидел свой шанс.

– Нет, ничуть, - сказал я.
– Ла Горда объяснила мне их мотивы. Но вот нападение доньи Соледад было очень жутким. Ты часто видишься с ней?

Не отвечая, он смотрел в потолок. Я повторил свой вопрос, но вдруг заметил, что его глаза полны слез. Его тело конвульсивно вздрагивало от тихих рыданий.

Он сказал, что когда-то у него была прекрасная мать, которую я, без сомнения, помню и сам. Ее звали Мануэлита; святая женщина, которая поставила на ноги двух своих детей, работая ради этого, как мул. Он испытывал самое глубокое почтение к женщине, которая любила и растила его. Но однажды его несчастливая судьба привела его к встрече с Хенаро и Нагвалем и они, действуя совместно, разрушили его жизнь. Очень эмоционально Паблито сказал, что эти два дьявола взяли его душу и душу его матери. Они убили его Мануэлиту и оставили вместо нее эту жуткую ведьму Соледад. Он посмотрел на меня глазами, полными слез, и сказал, что эта отвратительная женщина - не его мать. Она никак не могла быть его Мануэлитой.

Он неудержимо рыдал. Я не знал, что сказать. Его эмоциональный взрыв был таким неподдельным, а слова такими правдивыми, что на меня нахлынула волна сентиментальности. Мысля как обычный цивилизованный человек, я должен был согласиться с ним. То, что его путь пересекся с путем дона Хуана и дона Хенаро, безусловно, выглядело как несчастье для Паблито.

Я положил руку ему на плечо и сам едва не заплакал.

После долгого молчания он встал и прошел вглубь дома Я услышал, как он прочищает нос и умывается в бадье. Когда он вернулся, он был спокойнее и даже улыбался.